Стивен Хантер - Третья пуля

Свэггер внимательно разглядывал этот солидный старомодный кавалерийский пистолет. Заряжать его непросто, особенно сидя в седле: десять патронов приходилось один за другим вставлять в желобки обоймы, вжимая их туда пальцем. Едва ли кому-нибудь захотелось бы заниматься этим под огнем дервишей. Свэггер поворачивал пистолет в разные стороны, очарованный его уродливой красотой или красивой уродливостью. На деревянной рукоятке была вырезана цифра 9, обозначавшая калибр.

– Вы ведь никому не скажете? По современным юридическим правилам округа Колумбия, его хранение незаконно.

– Можете не беспокоиться, это останется в тайне.

– Если хотите, можете просмотреть бумаги. Когда отец умер в 1995 году, сюда нагрянули люди из ЦРУ и устроили настоящий обыск. Они забрали несколько документов и сказали, что остальное не содержит государственной тайны.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Боб, – но я думаю, в данный момент в этом нет необходимости. Возможно, когда я соберу больше информации и выясню, что конкретно мне нужно искать, то опять приеду к вам, если вы не возражаете.

– В любое время. Как я уже говорил, беседа об отце – всегда удовольствие для меня. Это была великая эпоха и великая война. Ведь мы выиграли ее, не так ли?

– Говорят, – ответил Боб.

В ту ночь в номере вашингтонского отеля у Боба не было необходимости засыпать, чтобы отыскать насущную тему для размышлений. Ее поднял Гарднер. Пистолеты. Этот древний «маузер» его отца принадлежал к юрскому периоду развития полуавтоматического оружия. Однако он что-то значил для сына, хотя тот и не производил впечатления человека, способного использовать его – сгоряча или хладнокровно.

Свэггер включил ноутбук, вышел в Интернет и в скором времени получил основную информацию о пистолете С-96, узнав дополнительные, не известные ему до этого детали. Помимо всего прочего, он выяснил происхождение цифры 9 на рукоятке: во время Первой мировой войны немцы помечали таким образом пистолеты калибра 9 мм, дабы отличать их от С-96 более ранней версии, имевших калибр 7,65 мм. Педантичные немцы закрашивали вырезанную цифру 9 красной краской, благодаря чему они получили название «Красные девятки» – хотя на пистолете Гарднера краска уже стерлась. Свэггеру пришло в голову: Красная Девятка. Четыре синих птицы. Синяя Четверка. Зеленые деревья. Зеленая Шестерка.

Боб задумался. Что это может быть? Радиокоды? Координаты на карте? Псевдонимы агентов? Способ запоминания числа 946? Или 649. Или 469.

Его размышления принесли лишь головную боль и чувство отупения. Это не его игра. Он вернулся к своей.

Зайдя на сайт GunsAmerica, этот обширный кладезь знаний об огнестрельном оружии, он нашел кое-что еще: «S&W M&P».38 – тот самый пистолет, за которым Ли Харви Освальд вернулся домой в разгар охоты на него. Его изображение заняло весь экран, и Боб сразу же узнал изящные, сбалансированные формы великолепного дизайна, разработанного больше ста лет назад – изысканную симфонию овалов и выпуклостей, поразительное воплощение классического эстетизма.

Боб продолжал ломать голову, пытаясь понять, почему Освальд подверг себя такому риску, вернувшись домой за пистолетом, который мог захватить с собой утром. Может быть, он собирался пристрелить заодно и генерала Уокера, в качестве красивого жеста, обращенного к миру, с которым он прощался? Или же предполагал застрелиться в случае, если его схватит полиция?

Но выстрелил он из пистолета не в генерала Уокера и не в себя, а в человека по имени Дж. Д. Типпит, который, подобно отцу Боба, выполнял свой долг и получил за это пулю.

Далласский полицейский Типпит стал забытой жертвой того кровавого дня. У него имелось описание убийцы. Он направился в Оук-Клифф и заметил человека, идеально подходящего под описание. Тот шел по Десятой улице в Оук-Клифф, возможно, слишком поспешно. Типпит следовал за ним в полицейском автомобиле, затем остановился, окликнул его и предложил сесть в салон. О чем они говорили, осталось неизвестным. Казалось, они договорились, поскольку Освальд спустя некоторое время вышел из автомобиля и пошел дальше. Но Типпит передумал, вновь окликнул его и вышел вслед за ним. Нет смысла удивляться, почему в тот век значительно меньшей политкорректности он не повел себя с подозреваемым более агрессивно, не взял его на мушку и не надел наручники, прежде чем разобраться с ним. Он предпочел деликатный подход – и в результате получил три пули.

Но удивление вызывает не столько деликатность Типпита, думал Свэггер, рассматривая контуры тупоносого револьвера на экране, сколько готовность Освальда к убийству. Известно, что тот обладал вспыльчивым характером и легко вступал в драку, но при этом он был всего лишь ничтожным болтуном. Возможно, он верил в свою способность выпутаться из любой ситуации с помощью языка. Возможно, решил, что и на этот раз ему удалось сделать это. Когда его окликнули во второй раз и он увидел, как полицейский выходит из автомобиля, ему стало ясно, что все пропало. Повинуясь мгновенному импульсу, Освальд выхватил пистолет и открыл огонь.

Его нервы были на пределе, соображал он плохо и лишь понимал, что нужно действовать. Он застрелил полицейского, поддавшись панике. То, что произошло дальше, представляется еще более странным и уже совсем не вяжется с этими самыми особенностями. Почему Освальд подошел к распростертому на асфальте телу Типпита и выстрелил ему в голову? В этом у него было никакой нужды.

Похоже, никто не обратил на этот нюанс особого внимания, но Свэггеру он не давал покоя. Боб допускал, что человек, за которым шла охота, охваченный паникой и потерявший над собой контроль, мог выстрелить из страха за свою жизнь. Но после этого он наверняка моментально повернулся бы и убежал.

Вместо этого Освальд преодолел разделявшие их три метра, наклонился над лежащим человеком и произвел выстрел с такого близкого расстояния, что должен был видеть его лицо и фонтанчик крови, брызнувший из головы. Зачем? Это не имело никакого смысла в данной ситуации и совершенно не соответствовало его убеждениям и предыдущему поведению.

Он никогда не испытывал ненависти к Джону Кеннеди. Он не был ни психопатом, ни маньяком, ни заговорщиком. Убийство президента он совершил отнюдь не из личных побуждений и не из простого желания пролить кровь. Однако с Типпитом он расправился, проявив ничем не оправданную жестокость.

Зачем?

На следующий день состоялась первая остановка в большом путешествии Хью-Лон, как Свэггер называл свое расследование. Из Джорджтауна он отправился в Хартфорд, где выяснил, что Хью Обри Мичум действительно родился в 1930 году в семье Дэвида Рэндольфа Мичума и Роуз Джексон Данн, проживавших по адресу: посольство США в Париже, Франция. Он также выяснил, что Лон родился пятью годами ранее в семье Джефри Джеральда Скотта и Сьюзен Мэри Данн, проживавших по адресу ранчо Грин-Хиллс, Мидленд, штат Техас. Сестры Данн предпочли произвести на свет своих сыновей в больнице «Эпископалиан хоспитал» родного Хартфорда.