Энн Перри - Бомба в Эшворд-холле

– Мы можем надеяться на некоторый успех следствия, – выпалил он, – и должны оказать вам всемерную помощь. Вы находитесь просто в идеальном положении для расследования.

– Да, я занимаюсь сейчас только делом Денби, – ответил Питт. Он не собирался передавать его в другие руки, несмотря на появление влиятельного незнакомца.

Эйнсли улыбнулся:

– Лично я был бы очень признателен за вашу помощь, суперинтендант, и сейчас объясню, в силу каких причин.

Он слегка выпятил губы и продолжил:

– Я глубоко сожалею, что эти причины вообще возникли, но если мы сможем продвинуться вперед хоть по минимуму, правительство Ее Величества будет перед вами в долгу.

Томас подумал, что министр слегка перебарщивает. Словно прочитав его мысли, тот покачал головой:

– Должно состояться совещание. На нем будут высказаны мнения по поводу определенных реформ, касающихся земельных законов в Ирландии и связанной с этим дальнейшей католической эмансипацией. Полагаю, вы теперь понимаете важность целей, которых мы надеемся достичь, и необходимость тайны расследования?

Да, Питт понимал. Все было предельно ясно. Ирландский вопрос, как обычно называли эту проблему, преследовал каждое английское правительство со времен Елизаветы I. Из-за него несколько кабинетов министров в полном составе подали в отставку. Сам великий Уильям Юарт Гладстон [2]потерпел поражение в 1886 году в связи с законом о Гомруле [3]– это было всего четыре года назад. Тем не менее для Томаса убийство Денби было сейчас важнее ирландской проблемы. К тому же оно больше импонировало его сыщицким способностям.

– Да, понимаю, – ответил супеинтендант довольно холодно, – однако…

– Не совсем понимаете, – перебил его Гревилл. – Однако вам, несомненно, должно быть ясно, что все усилия по улаживанию нашей самой щекотливой внутренней проблемы должны быть незаметными для посторонних глаз. У нас нет желания трубить о своих неудачах так, чтобы о них услышали за границей. Давайте подождем да посмотрим, прежде чем решим, что именно о наших трудностях надо сообщать за рубежом.

Лицо министра слегка омрачилось, а в глазах появилось тревожное выражение, которое он не мог погасить.

– Есть еще одно обстоятельство, суперинтендант, – добавил он. – Очевидно, что ирландцы знают о предстоящем совещании. И если они не приедут, оно потеряет смысл. Во всяком случае, я сам извещу вас обо всем, что имеет отношение к будущим участникам конференции. Но мы не уверены, как много они знают и насколько широко распространились слухи. В известных нам кругах существуют еще другие, особые круги; там целая система предательств и тайных связей, все общество ими опутано. Мы стараемся делать все возможное, но никому не можем доверять абсолютно.

Эйнсли совсем помрачнел и поджал губы.

– Итак, в одно из тайных обществ мы внедрили своего человека в надежде иметь источник информации, – он медленно вдохнул, – но его убили.

Томас почувствовал внутренний озноб.

– Думаю, это убийство вы и расследуете, – пристально взглянул министр ему в глаза. – Джеймс Денби. Хороший был человек.

Питт снова промолчал.

– Я также получаю угрозы; некие люди покушаются на мою жизнь. И одна попытка имела место быть, примерно три недели назад, – признался Эйнсли. – Не удалась, как видите, но было очень не по себе.

Гревилл сказал это как бы между прочим, но суперинтендат заметил, как он весь напрягся. Одна его худая, длинная ладонь крепко сжала колено, другая – подлокотник кресла. Он хорошо держался, но Питт почувствовал его страх.

– Понимаю, – кивнул он сочувственно.

На этот раз Томас действительно все понимал.

– Поэтому вы желаете, чтобы на совещании незаметно для окружающих присутствовала полиция? – уточнил он.

– Очень незаметно, – подтвердил Гревилл. – Конференция состоится в Эшворд-холле…

Он заметил, что Питт, услышав это, словно оцепенел.

– Совершенно верно, – сказал министр с искрой сочувствия, – загородный дом вашей свояченицы, некогда виконтессы Эшворд, а сейчас миссис Джек Рэдли. Мистер Рэдли – один из наших самых ярких молодых парламентариев, и его ораторский талант очень пригодится в дискуссиях. А миссис Рэдли будет, конечно, идеальной хозяйкой. Но по этой причине ваше присутствие там – так же, как и вашей жены – никому не покажется неестественным: вы же родственники хозяев.

Эмили Эллисон вышла замуж за лорда Эшворда, человека, стоявшего гораздо выше ее на социальной лестнице. А ее сестра Шарлотта повергла в ужас все благородное общество, опустившись по этой лестнице так же низко. Молодые леди из хороших семейств не выходят замуж за полицейских. Питт тоже умел красиво говорить; он был сыном егеря в большом загородном поместье сэра Артура Десмонда, владельца усадьбы, который когда-то посчитал нужным учить его вместе со своим сыном, чтобы у Мэтью был товарищ, а кроме того, чтобы он получил возможность сравнивать свои успехи с чужими. Однако Томас не был джентльменом по рождению, не принадлежал к благородному сословию. Гревилл должен был это знать, несмотря на то что Питта повысили и он занимал теперь должность Мики Драммонда. Но точно ли министр об этом знал?

Суперинтендант не хотел, чтобы Эйнсли принимал его за человека одного с ним происхождения, только по той причине, что он, Томас, сидел сейчас за красивым столом с зеленой сафьяновой крышкой. Его предшественник Драммонд был джентльменом и военным в отставке. Корнуоллис, по всей вероятности, тоже бывший военный – может быть, только пониже чином, – и сделал карьеру, заслужив почести деятельной службой. Не думает ли Гревилл, что и Питт – монета той же чеканки? Конечно, лестно так полагать… но представление это обманчиво, иллюзорно. И министру надо только одно: чтобы суперинтендант взял на себя обязанности по обеспечению безопасности конференции, незаметно для посторонних глаз.

– Вы уверены в том, что опасность для вас проистекает из вашей работы по подготовке этого совещания? – громко спросил Питт.

– Я это знаю, – ответил Гревилл, по-прежнему пристально его разглядывая.

– Есть много людей, которые не желают, чтобы совещание прошло успешно. И убийство Денби показало это достаточно ясно, не так ли?

– Вам угрожают письменно?

– Да. Время от времени. – Эйнсли едва заметно пожал плечами, словно хотел прекратить расспросы, но, высказав опасения, он уже, казалось, не чувствовал себя таким одиноким и немного расслабился. – Всегда существует возможность оппозиционных настроений и даже угроз. Обычно они не имеют никаких последствий. И если бы не случившееся покушение, я просто посчитал бы эти угрозы выражением раздражительности в самой ее неприглядной, хотя и непривычной, форме. Ирландская проблема, как вам известно, имеет насильственную подоплеку.