Эдмунд Криспин - Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек (сборник)

– Да, – сказал Фен. – Но кто?

Салли взглянула на него.

– Это ужасно, – ответила она, – но у меня нет ни малейшего представления об этом.

Фен оставался веселым и невозмутимым, несмотря на разочаровывающий рассказ.

– Если вы были там, когда мисс Тарди убили…

– Вы знаете, кто это был? – прервала его Салли. – Нашли тело?

– Нашли, – ответил Фен с важным видом, – и опять потеряли. Да, мы немного знаем об этом, но недостаточно. Давайте послушаем ваш рассказ. С самого начала, – он обернулся к Кадогану: – Я прав: это не может быть несчастный случай или самубийство? Принимая во внимание другие обстоятельства, вряд ли это возможно, но лучше с самого начала устранить всякие сомнения.

Кадоган, мысленно возвращаясь в темную, душную маленькую гостиную на Иффли-роуд, покачал головой.

– Это совершенно точно не несчастный случай, – сказал он медленно. – Этот шнур вокруг ее шеи был очень тщательно завязан. Что касается самоубийства… Разве возможно совершить такое самоубийство? Как бы там ни было, давайте послушаем, что мисс… мисс…

– Салли Карстейрс, – сказала девушка. – Зовите меня Салли. Все меня так зовут. Вы хотите послушать, что случилось. Ей-богу, это странно, но я, честно, сейчас хочу рассказать кому-нибудь… У вас есть сигарета?

Фен протянул свой портсигар и зажигалку. Салли сидела некоторое время молча, хмурясь и выпуская дым. Послеполуденное солнце пылало на ее роскошных волосах и четко обрисовывало твердый, маленький подбородок. Она выглядела растерянной, но уже не испуганной. Уилкс вернулся после бесплодных поисков алкоголя и, будучи предупрежден Феном о необходимости соблюдать тишину, сел удивительно покорно. Мистер Хоскинс то и дело моргал своими сонными, меланхолическими серыми глазами. Кадоган пытался поправить съехавшую набок повязку на голове. А высокий, долговязый Фен – руки в карманах, сигарета в зубах – оперся о подоконник, и его бледно-голубые глаза выражали интерес и внимание.

– Понимаете, все это началось на самом деле больше года назад, – начала Салли. – Кажется, в июле: было очень жарко, и оставалось всего два дня до моего двухнедельного отпуска. И еще я знаю, что это было во вторник, потому что по утрам во вторник я всегда одна в магазине, и оставалось всего пять минут до того, как я обычно закрываю магазин на время ланча.

О большое зеркальное стекло витрины билась навозная муха, непрерывно жужжа, словно будильник, который заело. Шум транспорта на Корнмаркет утих. В витрине магазина мало-помалу выцветало под яркими лучами солнца голубое и розовое нижнее белье. Но внутри магазина было темно и прохладно, как в пещере. Салли, складывая обратно в большую красную картонную коробку черные шелковые панталоны, на минутку прервалась, чтобы убрать со лба непослушный локон, и снова принялась за работу. Как кто-то может носить такие ужасающе безобразные вещи, было для нее непостижимо. Однако приближалось время ланча, а в тот день она после ланча не обедала. Через одну-две минуты она могла закрыть магазин, оставить ключи для Дженет Гиббс в доме номер двадцать семь и отправиться домой к своему ланчу и своей книге. Потом, после обеда, она собиралась прокатиться до Уитли с Филипом Пейджем, надежным, хотя и не стоящим внимания молодым человеком, а затем вечером пойти в кино с Дженет. Она подумала, что это будет не особо весело, но в любом случае лучше, чем работа в магазине, и, в конце концов, у нее скоро отпуск, и она уедет из Оксфорда хоть ненадолго. Она от души надеялась, что никому не придет в голову покупать что-нибудь в это время. Это значило бы позднее закрыть магазин, потом второпях проглотить свой ланч и мчаться обратно в паб «Ягненок и знамя» [283]на встречу с Филипом, чтобы выпить, прежде чем отправиться в путь, и она торопилась, потому что времени было в обрез.

Большой автомобиль остановился на улице возле магазина, и Салли вздохнула, когда услышала щелчок отворяющейся двери магазина. И все-таки она с улыбкой вышла помочь старой леди, вошедшей, опираясь на руку своего шофера. Она была поистине феноменально некрасивая старая леди: во-первых, толстая, во-вторых, с длинным носом, а ее коричневое лицо было испещрено тысячью глубоких морщин. Она выглядела сущей ведьмой и к тому же обладала ведьминским нравом, судя по тому, как она, вяло капризничая, упрекала за неповоротливость Салли и шофера, пока они вместе наконец не усадили ее достаточно удобно.

– Теперь, дитя мое, – скомандовала она, – покажи мне несколько носовых платков.

Она смотрела на платки; она смотрела и смотрела, так что Салли чуть не завопила. Ей ничего не нравилось: ткань одних была слишком плохого качества, другие по размеру напоминали простыни, у этих было слишком много рюшей, а эти слишком просты на вид и годятся только на покрышки для банок с вареньем. Те слишком плохо подрублены и разлезутся моментально, а эти бы подошли ей прекрасно, если бы не инициалы в уголке. Стрелки часов переползли на четверть, затем – на двадцать минут второго. Шофер, который явно привык к такого рода вещам, уставился в потолок. А Салли, сдерживая свое нетерпение из последних сил, улыбалась, была вежлива и бегала от полки к прилавку все с бо́льшим количеством коробок с носовыми платками. Но она уже почти (но не полностью) потеряла контроль над собой, когда наконец старая леди сказала:

– Не думаю, что здесь есть что-нибудь, чего мне хочется. Все это сильно утомило меня. Я должна очень заботиться о своем здоровье. Из-за сердца, знаете ли. – Эта неуклюжая демонстрация слабости вызвала у Салли раздражение. – Джарвис! – Шофер двинулся к ней. – Подойди и помоги мне выйти отсюда.

Но, уходя, она обернулась к Салли, которая теперь была вынуждена опять задержаться, чтобы разложить все платки по своим местам, и неожиданно сказала:

– Полагаю, я ужасно задержала тебя, моя милая. Ты хочешь уйти на ланч.

– Ничего страшного, мадам, – сказала Салли с улыбкой, которая, надо признаться, далась ей с некоторым усилием. – Мне жаль, что у нас не оказалось ничего, что вам бы понравилось.

Старая леди некоторое время внимательно смотрела на нее.

– Ты вежливая девочка, – сказала она. – Вежливая и внимательная. Мне нравятся вежливые и внимательные люди, а в наши дни таких немного. Интересно…

Но тут она замолкла на полуслове, услышав, как кто-то скребется по ту сторону двери, ведущей из магазина, позади прилавка, и Салли с ужасом заметила, что она вздрогнула и вся задрожала.

– Что там? – прошептала дама.

Салли сделала шаг назад к двери.

– Это всего-навсего моя собака, – ответила она, вздрогнув в свою очередь от неожиданно сильной реакции старой леди, – Дэнни. Я думаю, он хочет получить свой обед.