Барбара Вайн - Подарок ко дню рождения

Этим «идеям», как выразилась моя жена, не суждено было случиться. Я упомянул об этом только из-за последовавших событий – точнее, из-за одного события.

Тогда в мае история с похищением вытеснила убийство Сэнди Кэкстона с первых страниц газет. Но если внимательный читатель заглянет в конец, то обнаружит, что там все еще публикуются статьи о том происшествии. В парламенте ставили вопрос (а журналисты вообще не могли успокоиться по этому поводу) об охране бывших министров Северной Ирландии. Разве это не является само собой разумеющимся, что таких людей должны охранять не только в то время, когда они занимают высокие посты, но и всю оставшуюся жизнь?

После гибели Сэнди ИРА организовала атаки в центре Великобритании и в Западной Германии. Люди в капюшонах убили молодого солдата и ранили двух его спутников, когда те ждали поезд на станции Личфилд. Взорвалась бомба на крыше Почетной артиллерийской роты в Лондоне, и были ранены семнадцать гражданских лиц – большинство из них студенты, праздновавшие совершеннолетие. Еще одна бомба, заложенная в нескольких футах от входной двери «Карлтон-клуба», популярного места отдыха знатных тори, тяжело ранила портье и еще двоих посетителей. И было еще много других преступлений, в том числе убийство монахини в графстве Армаг и взрыв на Лондонской фондовой бирже.

В конце июля произошло убийство, которое казалось эхом убийства Сэнди Кэкстона. Погиб Йен Гоу, член парламента от Истбурна, бывший парламентский секретарь министра при Маргарет Тэтчер и глава Министерства финансов. Он был взорван в собственной машине, недалеко от дома в деревне Хэтчем, возле Истбурна. В опубликованном на следующий день заявлении ИРА утверждала, что Гоу убили за то, что он был главным членом правительства, который определял британскую политику в Северной Ирландии, его обвинили в расстрелах 1982 года и волне голодных забастовок. Как и Сэнди, имя Гоу нашли в списке лиц, подлежащих уничтожению, обнаруженном в квартире на юге Лондона в 1988 году.

В газетах ничего не писали, а по телевизору ничего не говорили о полицейском расследовании убийства Сэнди Кэкстона до тех пор, пока в «Ивнинг стандард» через неделю после визита Айвора в Крейвери не появилась небольшая заметка. В ней отмечалось, что какой-то человек из Лондона помогает полиции в расследовании убийства Сэнди. Я видел ее в газете, но обратил на эту информацию не больше внимания, чем любой представитель общественности, возмущенный бездействием полиции. На следующее утро все изменилось. Новость вышла на первые полосы. Человеком, которого полицейские задержали на тридцать шесть часов, оказался Шон Брендан Линч, двадцати девяти лет, из Паддингтона, на западе Лондона.

Я был совершенно уверен, что Айвор об этом знает. Он прочитывал по крайней мере две газеты в день, от первой до последней страницы. Но в тот момент я был уверен в том, что должен поддержать своего шурина. Поэтому я набрал номер Айвора и предложил встретиться в шесть вечера и где-нибудь выпить.

Он спросил:

– Значит, ты это видел?

Когда мы встретились, Айвор рассказал мне, что прочел газету у себя в кабинете. Разумеется, все периодические издания доставляли ему прямо в кабинет, и среди стопки свежих газет, конечно, была и «Стандард». Чаще всего Айвор не мог выделить время для ланча. Те дни, когда он мог где-нибудь не спеша поесть, миновали. Ему приносили два сэндвича и бутылку газировки прямо в кабинет, и он сделал ошибку, предложив один из бутербродов своему секретарю.

– О, нет, спасибо, министр, – ответила она, явно шокированная таким предложением.

Принесли «Стандард». Айвор надкусил первый сэндвич и приступил к центральной статье – что-то о премьер-министре и Джеффри Хоу, – потом перешел к репортажу о суде над насильником. Под ним, в нижней части первой страницы, находилась заметка, озаглавленная «Жителя Лондона допросили по делу об убийстве Кэкстона». Айвор рассказал, что как только понял, о ком идет речь, вцепился в край стола, боясь упасть. Впервые в жизни он почувствовал, что комната начала вращаться, и в тот момент только чудо помогло ему удержаться от пронзительного крика. Несомненно, это не было «чудом» – свою роль сыграл страх, что на такой подозрительный шум в его кабинет сбегутся все сотрудники его кабинета во главе с Эммой.

– Я приказал себе еще раз прочесть статью, – рассказывал он. – Я знал, что должен это сделать, как бы мне ни хотелось выбросить газету в мусорную корзину. Я прочел, но больше ничего не узнал. Человек по имени Шон Брендан Линч находился в полицейском участке и отвечал на вопросы. Очевидно, его подозревали в том, что он состоит в ИРА, весьма возможно, он действительно был членом этой организации и, должно быть, он что-то сделал или был замешан в чем-то, что позволило полиции арестовать его в связи с расследованием убийства Сэнди.

– Это брат Дермота Линча?

– Он самый. Что мне делать?! И так было бы хуже некуда, если бы выяснилось, что я нанял Дермота и Ллойда Фримана для похищения Фиби, но это такая ерунда по сравнению с тем, что я был связан с братом члена ИРА и убийцей Сэнди…

Айвор напомнил мне, что партия консерваторов ненавидит ИРА, ненавидит со времени ужасов «брайтонской бомбы» [5]. Невозможно даже подумать о том, с чем бы он столкнулся, если бы кто-то связал его имя с Шоном Линчем.

– Или с членом семьи Линчей, – прибавил я.

– Я знаю.

– Я понимаю, что ты знаешь, Айвор. На прошлой неделе ты нам рассказывал, как ходил в дом, где живут Линчи, и о своих снах.

Он сделал большой глоток «Мерло», что, вероятно, не положено делать министрам, когда они собираются выступать в парламенте.

– То были сны. Больше ничего. Клянусь, даже близко не подойду к их дому. Мне осталось лишь кусать локти.

После этих слов он громко расхохотался. Сидящие вокруг оглянулись, и какая-то женщина, улыбнувшись, приподняла бровь.

Вскоре после этого раздался звонок на голосование. Айвор допил свой бокал и сказал на прощание:

– Забавно, но это я навсегда запомнил: тот же звонок был тогда, когда я впервые встретил Хиби; тогда я все повторял про себя номер ее телефона и записал его только после того, как вышел из зала. – Айвор вздохнул; это был вздох отчаяния, смешанного с раздражением. – Я не сделаю никакой глупости, Роб.

После этих слов он ушел, хотя многого не рассказал мне в тот вечер. На самом деле он уже побывал на Уильям-Кросс-Корт и еще глубже увяз в том, что назвал «печальной неразберихой». Но я узнал об этом только через несколько недель.

Айвор обещал больше не приближаться к Линчам. Вероятно, он подразумевал, что не станет разговаривать с Шоном, но едва ли он мог это сделать, пока тот сидел под арестом. Однако, так или иначе, он не сдержал своего обещания.