Филлис Джеймс - Убийство в теологическом колледже

Кейт откинулась назад и, казалось, впала в дрему. Пирс взглянул на ее решительное симпатичное лицо и задумался об их взаимоотношениях. За последние два года – после публикации доклада Макферсона [12]– они изменились. Хотя он немногое знал о ее жизни, но все-таки был в курсе, что она родилась вне брака, а воспитала ее бабушка в самом суровом из обедневших городских кварталов, на верхнем этаже многоэтажного дома. Она жила рядом с черными, она дружила с ними в школе. Когда ей сообщили, что она служит в организации, где расизм носит официальный характер, она, понятно, возмутилась, и, как он теперь понимал, это изменило ее отношение к работе. Политически более подкованный и более циничный, он пытался снижать накал их острых дискуссий.

– Вот возвращаясь к этому докладу, ты вступил бы в ряды столичной полиции, если бы был черным? – как-то задала она ему вопрос.

– Нет, но я не вступил бы и если бы был белым. Только я уже служу и не вижу причин, почему Макферсон должен выгнать меня с работы.

Он знал, куда хотел попасть благодаря этой работе – на хорошую должность в отделение по борьбе с терроризмом. Вот где открывались все перспективы. Но сейчас он был доволен своим положением, у него был пост в престижном отделе с требовательным боссом, которого он уважал, и где ему хватало разнообразных впечатлений, чтобы не заскучать.

– Так они именно этого и добивались? – возмущалась Кейт. – Чтобы черные не становились полицейскими, а приличные офицеры с нерасистскими наклонностями валили из органов?

– Бога ради, Кейт, не начинай. Ты становишься такой занудой.

– В этом докладе говорится, что действие считается расистским, если жертва считает его таковым. А я считаю сам доклад проявлением расизма – это расовая дискриминация по отношению ко мне как к белому офицеру. И куда мне жаловаться?

– Можешь попробовать обратиться к специалистам по расовым отношениям, но сомневаюсь, что тебе понравится. Поговори об этом с боссом.

Он не знал, последовала она его совету или нет, но по крайней мере она осталась. Он понимал, что работает все с той же Кейт: честной, трудолюбивой, все силы отдающей своему делу. Она никогда бы не подвела команду. Но что-то ушло: вера в то, что работа в полиции – ее личное призвание, а не просто служение обществу, и что она требует не только напряженного труда и самоотдачи. Раньше он считал ее отношение к работе чрезмерно романтичным и наивным, но теперь понял, как ему этого не хватает. По крайней мере, говорил он себе, доклад Макферсона навсегда разрушил ее трепетное уважение к парламенту.

В восемь тридцать они уже проезжали деревню Рентам, еще окутанную тишиной раннего утра. После ночного урагана, который почти не затронул Лондон, а здесь не пощадил ни изгородей, ни деревьев, она казалась особенно мирной. Кейт стряхнула сонливость и посмотрела по карте, где сворачивать на озеро Балларда. А Пирс снизил скорость.

– Босс сказал, что поворот легко пропустить, – сказал он. – Ищи огромный трухлявый ясень справа и парочку каменных домиков напротив.

Увитый плющом ясень пропустить оказалось сложно, но когда они свернули на узкую дорогу, с первого взгляда стало ясно, что здесь произошло. Огромный сук отломился от ствола и теперь лежал на травянистой обочине. В сумраке рассвета он казался выбеленным и гладким словно кость, узловатыми пальцами из него торчали сухие ветки. В стволе дерева теперь зияла огромная рана, а уже расчищенная для проезда дорога была усеяна мусором: завитками плюща, веточками и кучками зеленых и желтых листьев.

В окнах обоих домиков горел свет. Пирс, подъехав поближе, погудел. Через несколько секунд на садовой дорожке показалась дородная женщина среднего возраста с приятным обветренным лицом и непослушной копной волос. Поверх какого-то шерстяного одеяния она носила яркий цветастый халат. Кейт открыла окно.

– Доброе утро. Похоже, у вас тут неприятности, – сказал Пирс.

– Да, дерево у нас повалило, вчера в десять, почти по часам. Понимаете, прошлой ночью ураган был. Знатно дуло. Счастье, что мы услышали, как оно рухнуло; хотя, конечно, шуму было – не пропустишь. Муж мой испугался, как бы не вышло аварии, и выставил по обе стороны красные огни. А потом, утром уже, мой Брайен вместе с мистером Дэниэлсом – это сосед наш – взяли трактор и убрали ветку с дороги. Народу тут не много бывает, только к священникам приезжают, ну и к студентам в колледже. Но мы все-таки решили не ждать никого и убрать все самостоятельно.

– А когда вы расчистили дорогу, миссис… – поинтересовалась Кейт.

– Финч. Миссис Финч. В полседьмого. Было еще темно, но Брайен хотел закончить до того, как отправится на работу.

– Нам повезло, – заметила Кейт. – Спасибо, это было любезно с вашей стороны. Выходит, между десятью вечера и половиной седьмого утра никто не мог проехать на машине ни туда, ни обратно?

– Верно, мисс. Был только один джентльмен на мотоцикле – в колледж проехал, точно. Куда еще можно проехать по этой дороге? Но он пока не возвращался.

– И больше никого не было?

– Я по крайней мере не видела, хотя обычно замечаю: кухня у меня с этой стороны.

Они поблагодарили женщину еще раз, попрощались и тронулись. Обернувшись назад, Кейт увидела, как миссис Финч пару секунд смотрела им вслед, а потом закрыла калитку на щеколду и заковыляла по дорожке.

– Только один мотоциклист, – сказал Пирс, – и тот не возвращался. Возможно, судмедэксперт, хотя обычно они добираются на машине. Ладно, теперь у нас есть новости. Если эта дорога – единственный способ добраться…

– А так оно и есть, – сказала Кейт, уткнувшись в карту, – во всяком случае, для транспорта. Получается, если убийца не из колледжа, он должен был приехать до десяти вечера и уехать бы не смог, по крайней мере не по дороге. Дело рук своих?

– После разговора с боссом у меня осталось именно такое впечатление, – сказал Пирс.

Вопрос, как добраться до мыса, был настолько существенным, что Кейт удивилась, как босс еще никого не послал допросить миссис Финч. Но потом вспомнила. Кого, интересно, он мог послать, пока они с Пирсом не приехали?

Пустынная узкая дорога проходила ниже окружавших ее полей, и к тому же обзор загораживали растущие по бокам кустарники, поэтому Кейт изумилась и обрадовалась, когда вдруг разглядела серую полосу Северного моря. К северу на фоне неба возвышался викторианский особняк.

– Бог мой, какое уродство! – сказала Кейт, когда они подъехали ближе. – Кому могло прийти в голову выстроить такое здание буквально в двух шагах от моря?

– Никому. Когда его построили, море было гораздо дальше.

– Оно не может тебе нравиться, – сказала Кейт.

– Ну, даже не знаю. Что-то в нем внушает доверие.