Джеффри Дивер - Во власти страха

– Никакой очевидной связи с Иксом

– Изнасилования не было, лишь прикосновения к коже

● Икс 5–11

– Смотри подробности в предыдущей таблице

– Возможно, возвращался на место преступления

▪ Никаких свидетельских показаний

– Отпечатки пальцев отсутствуют

– Следов ног нет

● Причина смерти: отравление бругмансией, введенной посредством татуировки

– Ангельская труба, дыхание дьявола

– Атропин, гиосциамин, скополамин

● Татуировка

– Слово «сорок», окаймленное фестонами, нанесенными рубцеванием

– Почему количественное числительное?

● Обездвижена пропофолом

– Источник? Доступ к медицинским препаратам? (Локальных краж не было)

● Место происшествия

– Похищена из туалета в подвале ресторана «Прованс-2»

– Место убийства находилось под туалетом, где в 19-м веке было подземное место отбраковки скота для боен

– Инфраструктура, схожая с предыдущим местом преступления

▪ МОС

▪ Роутер «Кон Эд»

▪ Кабель постоянного тока УОТ

▪ Труба ДООС

● Фонарик

– Обычный, выявить источник невозможно

● Наручники

– Обычные, выявить источник невозможно

● Клейкая лента

– Обычная, выявить источник невозможно

● Трасологических следов нет

● Сумочка, оставленная как сюрприз

– Игла пластикового шприца

– Стрихнин в игле

▪ Выявить источник невозможно

▪ Очевидно, не смертельная доза

Райм посмотрел на записи и пожал плечами.

– Загадочно, как сообщение, которое он пытается отправить.

– Полночь, – повторил Том.

– Ладно, твоя взяла.

Купер надел куртку и попрощался.

– Сакс? – спросил Райм. – Идешь наверх?

Амелия отвернулась от доски и посмотрела в окно на голые, обледенелые ветви, гнущиеся на ветру.

– Что? – Казалось, она не слышала.

– Идешь в постель?

– Через несколько минут.

Том поднялся по лестнице, Райм покатил к лифту, который поднял его на второй этаж. Наверху он направился к спальне, но остановился, поднял голову и прислушался. Сакс говорила по телефону, негромко, но он все же разобрал слова.

– Пам, привет, это я… Надеюсь, ты читаешь сообщения. Очень хочу поговорить. Позвони. Я люблю тебя. Доброй ночи.

Третий звонок за сегодня, подумал Райм. Он услышал ее шаги по лестнице, тут же въехал в спальню и завел разговор с Томом, должно быть, показавшийся помощнику бессмысленным, поскольку Райм не думал о том, что говорил. Он просто не хотел, чтобы Сакс догадалась, что он услышал ее мольбу, обращенную к Пам Уиллоуби.

Сакс поднялась на последнюю ступеньку и вошла в спальню. Райм подумал: как это тяжело, когда самые близкие люди внезапно становятся такими ранимыми. И еще хуже, когда они маскируют это стоическими улыбками, как Сакс.

Она поймала его взгляд и спросила:

– Что случилось?

Райм сымпровизировал:

– Просто думал. У меня есть предчувствие, что мы возьмем его завтра.

Он ожидал, что Амелия недоверчиво посмотрит на него и скажет что-то вроде: «У тебя? Предчувствие?»

Но вместо этого она тайком глянула на экран своего телефона, сунула его в карман и произнесла, глядя в окно:

– Может быть, Райм. Может быть.

Весь в поту, с громкими стонами, Билли Хейвен пробудился от тяжелого сна. Ему приснилась Олеандровая комната.

Все сновидения, связанные с ней, – а снились они часто – были тяжелыми по определению.

Этот сон был особенно тяжелым, поскольку в нем присутствовали его родители, хотя они умерли за несколько лет до того, как он впервые вошел в Олеандровую комнату. Может, они были призраками, но выглядели вполне реальными. Странная реальность нереальности сновидений.

Мать смотрела на то, что он делает, и кричала: «Нет, нет, нет! Перестань, перестань!» Билли успокаивающе улыбался ей и говорил: «Все хорошо», – хотя и понимал, что это неправда. Это было каким угодно, но не хорошим. Потом он понял, что его слова ничего не значили, потому что мать не могла его слышать. Это стерло улыбку с его лица, и он почувствовал себя несчастным.

Отец лишь покачивал головой, огорченный тем, что видит, и очень недовольный. Это тоже расстраивало Билли.

Эта часть сновидения обрела смысл теперь, когда он думал о ней: его родители умерли, умерли страшной смертью. Совершенно, ужасающе логично.

Билли ощущал запах и вкус крови, он видел кровь и какое-то время татуировал ею свою кожу. Это происходило и во сне, и в реальной жизни в Олеандровой комнате. Он раскрашивал свою кожу, как это делают люди в некоторых культурах, где татуировка запрещена.

Билли отбросил простыню, сел и опустил ноги на холодный пол. Взял подушку и утер пот со лба, мысленно представив их всех: Очаровательную Девушку и родителей. Потом опустил взгляд на наколки на бедрах.

На левом: ЕЛА

На правом: ЛЬЯМ

Два имени, которые он с гордостью носил на себе. Которые будет носить вечно. Они представляли собой громадную брешь в его жизни. Но эта брешь скоро закроется. Зло вскоре будет исправлено. Модификация…

Он осмотрел свое тело. У Билли Хейвена не было множества татуировок, что казалось странным для человека, работающего тату-мастером. Большинство мастеров увлеклось этой профессией потому, что им нравилась модификация тела. Они были одержимы иглами, тату-машинками. И часто приходили в уныние, глядя на все уменьшающиеся участки неисколотой кожи на своих телах, которые можно было бы заполнить изображениями.

Но Билли от них отличался. Может, он был, как Микеланджело. Этот художник любил писать, но не любил, чтобы писали его.

Кожа пальца к коже пальца…

Истина заключалась в том, что Билли вовсе не собирался становиться тату-мастером. Это была временная работа, чтобы окончить колледж. Но внезапно он обнаружил, что ему нравится это занятие, и если живописцу заработать на жизнь было трудно, то татуировщик мог преуспевать. Поэтому он спрятал свой почти ненужный диплом колледжа, открыл мастерскую в торговом комплексе и стал зарабатывать неплохие деньги «стилем Билли».

Он снова посмотрел на свои бедра.

ЕЛА ЛЬЯМ

Потом бросил взгляд на левую руку – на красную многоножку.

Это существо было около восемнадцати дюймов в длину. Его задняя часть находилась на середине бицепса, и рисунок неторопливо тянулся буквой S к тыльной стороне ладони, где покоилась голова насекомого – с человеческим лицом, полными губами, умными глазами, носом и губами, прикрывающими клыки.

Традиционно люди делали наколки в виде животных по двум причинам: чтобы приобрести их характерные качества, например, смелость льва или ловкость пантеры, или чтобы оно служило защитой от этого хищника.