Джеффри Дивер - Во власти страха

– Нам не нравится, когда нас называют кротами, – повторил Медведе-человек, словно забыв, что уже говорил это. – Я такой же человек, как и ты.

Билли был с этим не согласен, однако закивал, опасаясь, что его вырвет.

– Конечно. Так вот, Натан, Джулиана я не знаю. Я просто проверяю туннели. Для безопасности.

Медведе-человек уставился на него.

– Конечно, ты так говоришь, но почему я должен тебе верить? Почему? Почему? Почему? – Слова вырвались с рычанием.

– Ты не должен мне верить. Но это правда.

Билли решил, что его в самом деле ждет смерть, и подумал о тех, кого любил.

ЕЛА

ЛЬЯМ

Он произнес молитву.

Медведе-человек – не крото-человек – сильнее стиснул Билли, продолжая держать бритву у его горла.

– Знаешь, мы не сами выбирали эту жизнь. Мы не хотим жить здесь. Ты так не думаешь? Мы предпочли бы иметь жилье в Уэстчестере. Кое-кто из нас предпочел бы спать с женой по четвергам и водить ее к своей родне в теплые весенние дни. Но дела не всегда складываются так, как хотелось бы, верно?

– Верно, Натан. Точно, не складываются. – И Билли, отчаянно пытавшийся создать между ними хоть какую-то связь, едва не рассказал Медведе-человеку о трагедиях родителей и Очаровательной Девушки. Но в последний момент удержался. Не нужно знать Заповеди Модификации, чтобы не делать глупостей. – Я не помогаю авторам писать о вас. Я слежу, чтобы не произошло обрушение туннелей, чтобы здесь не было воды или утечки газа. – Он указал на ряд труб, тянущихся под потолком туннеля.

– Что это? – Натан задрал рукав Билли и уставился на многоножку с почти детским интересом.

– Татуировка.

– Вот это да. Очень красивая. Очень хорошая. – Бритва чуть отодвинулась, но Билли не удалось освободиться. Рука у Натана была огромной.

– Это мое хобби.

– Ты сделал ее сам?

– Да. Это не так уж трудно. Тебе нравится?

– Да, – признался Натан.

– Я могу сделать тебе татуировку. Уберешь эту бритву от моего горла, если сделаю?

– Какую татуировку?

– Какую захочешь.

– Я не поднимаюсь наверх. – Он сказал это так, словно Билли предложил ему пройти через активную зону ядерного реактора.

– Я могу сделать ее здесь. Хочешь?

– Я не прочь.

Билли подбородком указал на рюкзак.

– Машинка у меня при себе. – Он повторил: – Это мое хобби. А как насчет кое-каких денег? У меня есть и одежда. Я дам тебе все это, если уберешь бритву и отпустишь меня.

Господи, до чего же он сильный, подумал Билли, как можно быть таким сильным, живя здесь? Натан мог бы убить его голыми руками; ему не нужно было это блестящее лезвие.

Натан нахмурился, вытер бритву, потом, как показалось Билли, сжал ее еще крепче. Движения лезвия были такими же отрывистыми, как фразы Медведе-человека.

– Натан? – спросил Билли.

Тот не ответил.

– Натан, я понятия не имел, что это твой квартал. Я только делал свою работу, проверял трубы, клапаны и все остальное. Хочу, чтобы люди здесь были в безопасности.

Движение бритвы прекратилось.

Дыхание Медведе-человека казалось еще тяжелее теперь, когда он неотрывно смотрел на многоножку – на красную краску, на клыки и части тела. На ее непроницаемые глаза.

– Натан, – прошептал Билли, – хочешь такую татуировку?

Какой коммунальщик не носит с собой тату-машинку фирмы «Америкэн игл», чтобы наносить людям татуировки по их желанию?

– Я сделаю тебе самую лучшую. Хочешь? Это будет бесплатно. И дам тебе одежду с деньгами, как говорил. Сто долларов.

– Это не больно?

– Слегка колет. Но терпимо. Теперь я хочу взять свой рюкзак. Там одежда, деньги и тату-машинка. Можно?

– Можно, – прошептал Натан.

Билли подтянул рюкзак поближе и вынул машинку.

– Можешь сесть здесь. Годится?

Бритва по-прежнему была у его горла, по-прежнему раскрыта. Бог, Сатана или дух Авраама Линкольна могли в любую минуту приказать Натану убить незваного гостя. Билли двигался очень медленно. Хм. Похоже, Натан получает сообщения свыше.

Медведе-человек засмеялся и прошептал что-то неразборчивое. Наконец он сел, скрестив ноги, и улыбнулся.

– Ладно, посижу здесь. Делай татуировку.

Лишь когда Билли тоже уселся на грязный пол, дыхание его выровнялось, а сердце забилось медленнее. Под пристальным взглядом Натана он закончил собирать машинку. Достал несколько склянок, поставил их на пол. Включил для проверки машинку. Она загудела.

– Только одно требование, – сказал Натан, слегка приподняв бритву.

– Какое?

– Не надо крота. Не выкалывай его.

– Не выколю, Натан. Обещаю.

Натан сложил бритву и сунул ее в карман.

– Мы не называем их пистолетами.

– Да, да, знаю. Забыл. Я имел в виду машинку. Тату-машинку.

– Мы предпочитаем говорить «роспись кожи» или «работа». У слова «татуировка» есть культурная ассоциация, которая мне не нравится.

Маленькая женщина, сильно татуированная (расписанная?) смотрела на Селлитто из-за прилавка с безупречно чистым стеклом, под которым были аккуратно разложены пачки игл, детали машинки – не пистолета, – книги, стопки трафаретов, моющиеся перья всевозможных цветов. «Сперва рисуй, потом коли», – предупреждало объявление.

Студия была такой же чистой, как у Т.Т. Гордона. Очевидно, легальные татуировщики относились к опасности заражения очень серьезно. Казалось даже, что эта женщина выйдет из комнаты, если захочет чихнуть.

Ее звали Анна Томсон, и она была владелицей заведения «Модификация и принадлежности “Femme Fatale”. Лет тридцати пяти, с короткими темными волосами, со всего единственным со вкусом сделанным пирсингом в носу, она была довольно хорошенькой. Этому способствовали и четырехцветные татуировки – росписи – на груди, шее и руках. Одна из них, на груди, представляла собой комбинацию змеи и птицы. Она смутно напоминала Селлитто картину, которую он видел несколько раз, проводя отпуск в Мексике, – какой-то религиозный символ. На шее было несколько созвездий – не только звезды, но и животные, от которых они получили названия: Рак, Скорпион, Телец. А когда Анна повернулась, Лон увидел на ее плече пару блестящих красных башмачков. Они выглядели настоящими. «Дороти, моя красавица…» [16]

К черту искусство, Линк. Вот мое мнение.

Только не это. Селлитто нравились эти изображения. Нравились по-настоящему. Они как будто двигались, расширялись, сжимались. Были почти трехмерными. Как это получается, черт возьми? Словно смотришь на живые картины. Или на совсем иных существ, на что-то не человеческое, но более чем человеческое. Ему вспомнились компьютерные игры, в которые несколько лет назад играл его сын, будучи подростком. Селлитто вспомнил, как смотрел через его плечо. «Что это?» – указал он на одно существо в игре, походившее на змею с ногами, рыбьим хвостом и человеческой головой.