Энн Перри - Опасная скорбь

– О… – В глазах Эстер возникло понимание. Она еще не знала уготовленной ей роли, но уже могла себе представить, в каком сложном положении оказался сам Монк. – И как же вы ведете расследование?

– Аккуратно. – Он улыбнулся уголком рта. – Леди Мюидор слегла. Не знаю, от горя ли – до недавнего времени она держалась весьма стойко. Не исключено, что она каким-то образом узнала, кто именно из ее близких имел к этому отношение.

– Что я могу сделать? – Внимание Эстер было теперь целиком приковано к Монку.

– Как вы отнесетесь к такому предложению: устроиться сиделкой к леди Мюидор, присмотреться к семейству и, возможно, установить, чего же она все-таки боится?

Эстер была несколько смущена.

– Для этого потребуются рекомендации, которых я не могу представить.

– Разве мисс Найтингейл плохо о вас отзывалась?

– Нет, конечно… Зато руководство лечебницы…

– Будем надеяться, что Мюидоры не станут расспрашивать о вас в лечебнице. Думаю, главная задача – понравиться самой леди Мюидор…

– Полагаю, леди Калландра также могла бы замолвить за меня словечко.

Уильям облегченно откинулся на спинку стула.

– Уверен, этого было бы вполне достаточно. Так вы согласны?

– Если Мюидоры ищут сиделку – ну что ж, я готова… Но не стану же я стучаться к ним в дом и сама предлагать услуги!

– Конечно, нет. Я постараюсь сам все устроить. – Монк не упомянул о кузине Калландры Дэвьет и вообще уклонился от подробных объяснений. – Письменных рекомендаций вам не потребуется; о вас просто зайдет разговор, как это обычно принято среди семейств высшего света. Вы позволите? Вот и хорошо…

– Расскажите мне хоть что-нибудь об этой семье.

– Я бы предпочел, чтобы вы познакомились с ними сами… Ваше непредвзятое мнение будет для меня крайне ценно. – Он озадаченно нахмурился. – А что у вас вышло с лечебницей?

И Эстер поведала ему свою грустную историю.

Валентина Берк-Хеппенстолл явилась на Куин-Энн-стрит лично выразить свои соболезнования. Когда же Беатрис отказалась принять гостью, та, понимая всю глубину ее горя, посоветовала Араминте нанять матери сиделку, куда более сведущую в недугах, нежели служанки и камеристки.

Подумав несколько секунд, Араминта сочла эту мысль разумной. Действительно, среди обитателей дома не было никого, кто мог бы достойно справиться с такой задачей. Так, может, Валентина порекомендует кого-то на это место, если, конечно, не сочтет такую просьбу слишком назойливой? Да, у нее есть на примете одна из соратниц мисс Найтингейл, молодая женщина редких достоинств, из хорошей семьи, которую не стыдно будет принять в дом.

Араминта была весьма обязана гостье. Она тут же захотела сама переговорить с этой особой при первой же возможности.

И вот Эстер, принарядившись, отправилась в кебе на Куин-Энн-стрит, где предстала перед Араминтой.

– Леди Берк-Хэппенстолл посоветовала мне принять вас на службу, – со всей серьезностью сказала та.

На ней было платье из черной тафты, шуршащей при малейшем движении. Прохаживаясь в заставленной мебелью комнате, Араминта беспрестанно задевала широкими юбками то стул, то угол дивана, то ножку стола. Торжественная мрачность ее наряда, а также черный креп на дверях и картинах напоминали о недавней смерти – и замечательно оттеняли буйные рыже-золотые волосы Араминты.

Она с удовлетворением оглядела скромный наряд Эстер.

– В данный момент вы, как я понимаю, ищете работу, мисс Лэттерли. – Араминта изъяснялась прямо и без обиняков. В конце концов, это был деловой разговор, а не светская беседа.

У Эстер был уж готов ответ, который ей подсказала Калландра. Зачастую честолюбивые слуги искали себе титулованных хозяев. Превосходя многих своих нанимателей по части снобизма, они особенно ревностно следят за нравами и лексикой других слуг.

– Коль скоро я снова оказалась дома, в Англии, миссис Келлард, я бы предпочла предложить свои услуги какому-нибудь благородному семейству, нежели работать в общественной больнице.

– Я вас понимаю. – Араминта приняла объяснение, даже ни на секунду в нем не усомнившись. – Моя мать не больна, мисс Лэттерли, она просто глубоко потрясена недавним несчастьем. Нам бы не хотелось, чтобы у нее начались приступы меланхолии. Ваши обязанности необременительны. Она нуждается в приятной компании, в ком-то, кто следил бы, чтобы она нормально ела и спала, скрашивал ее добровольное одиночество. Вам подходит такая работа, мисс Лэттерли?

– Да, миссис Келлард. Я буду счастлива, если моя скромная кандидатура вас устроит. – Эстер буквально заставила себя надеть маску смирения, вовремя вспомнив о Монке и о той задаче, которая перед ней стояла.

– Очень хорошо, считайте себя принятой. Вы можете привезти сюда ваши личные вещи и приступить к работе с завтрашнего дня. Всего хорошего.

– Всего хорошего, мэм. Благодарю вас.

Таким образом, на следующий день Эстер прибыла на Куин-Энн-стрит со всеми своими пожитками, уместившимися в одном чемодане, и постучалась в дверь черного хода. Положение у нее было теперь весьма необычное: на общественной лестнице она занимала место чуть выше горничной, но куда ниже гостьи. Она выполняла работу, требующую определенной квалификации, будучи при этом чем-то средним между рядовой служанкой и доктором. Проживая в доме, она была вынуждена придерживаться местного распорядка и выполнять указания хозяйки. При слове «хозяйка» Эстер невольно стискивала зубы.

Но какое, собственно, она имела право обижаться? У нее не было ни денег, ни видов на будущее, а с того момента, как вскрылось, что Эстер врачевала Джона Эйрдри вопреки указаниям Поумроя, она утратила и возможность устроиться на работу в какую-нибудь лечебницу. Кроме того, в ее обязанности сейчас входила не только забота о здоровье леди Мюидор, но также выполнение опасной и интересной задачи, которую поставил перед нею Монк.

Эстер отвели весьма приличную комнату, прямо над спальнями семейства, и снабженную колокольчиком, по первым звукам которого она должна была бежать к леди Мюидор. Во внеслужебное время, если таковое возникнет, Эстер могла читать или писать письма в комнате камеристок. Ей прямо и без экивоков объяснили, где кончаются ее обязанности и начинаются обязанности камеристки Мэри, черноволосой стройной девушки лет двадцати с выразительным лицом. Такое же объяснение последовало и относительно горничной Энни, шестнадцатилетней сообразительной девчушки.

Эстер провели на кухню и познакомили с кухаркой миссис Боден, служанкой Сэл, судомойкой Мэй, посыльным Вилли, а потом еще с прачками Лиззи и Роз, которые будут теперь обстирывать и Эстер. Другую камеристку, Глэдис, Эстер видела лишь мельком; она обслуживала миссис Мюидор и мисс Араминту. Горничные Мэгги, Нелли и красавица Дина занимались своими делами и тоже остались пока вне поля зрения Эстер. Маленькая желчная экономка миссис Уиллис не имела власти над сиделкой, и это сразу внесло некую натянутость в их отношения. Экономка привыкла повелевать и распоряжаться служанками и горничными, беспрекословно выполнявшими все ее приказы. Личико миссис Уиллис постоянно выражало недовольство. Она напомнила Эстер старшую сестру из лечебницы, и подобное сравнение отнюдь не льстило экономке.