Линкольн Чайлд - Белый огонь

Он открыл дверь и включил свет. Кори скользнула взглядом по множеству панелей, экранов и инструментов – от их количества голова шла кругом.

– Это, разумеется, «умный» дом, – сказал Файн. – Все автоматизировано, и отсюда можно управлять всеми процессами: генератором, энергосистемой, системой безопасности, системой наблюдения. И ко всему этому есть доступ через Интернет. Я могу управлять системами с моих компьютеров в Нью-Йорке.

«Вот, значит, что он имел в виду, говоря, что будет приглядывать за мной», – подумала Кори.

– И как работает система наблюдения?

Файн показал на большую плоскую панель с портативным многофункциональным компьютером и каким-то устройством внизу, похожим на дивиди-плеер, накачанный стероидами.

– Всего здесь двадцать четыре камеры.

Он нажал кнопку, и плоская панель ожила – на ней возникла картинка гостиной. В левом верхнем углу появилась цифра, а внизу строка с датой и временем.

– Вот эти двадцать четыре кнопки связаны каждая с соответствующей камерой.

Он нажал кнопку с надписью «Подъезд», и на экране возникла другая картинка подъездной дорожки (чего же еще?), на которой стояла арендованная машина Кори.

– А камерами отсюда можно манипулировать? – спросила девушка.

– Нет. Но любое движение, воспринимаемое сенсорами, включает камеру и записывается на жестком диске. Вот, смотрите.

Файн показал на экран: по дорожке шел олень. Его на ходу обволакивали облачка черных квадратов (почти как рамочные окна цифровой камеры), в то же время на экране появилась большая красная буква «Д» в кружке.

– «Д» означает движение, – сказал Файн.

Олень исчез с экрана, но красная буква осталась.

– А почему «Д» не исчезла? – спросила Кори.

– Потому что, когда одна из камер засекает движение, запись об этом сохраняется на жестком диске. Сохраняется отрезок, включающий минуту до начала движения и минуту после его окончания. После этого, если движение не возобновляется, «Д» исчезает.

«Движение».

– И все это можно видеть по Интернету? – спросила Кори.

Ей не хотелось думать, что за ней издалека будут присматривать.

– Нет, эта часть умной системы не была выведена в Интернет. Мы прекратили работы над системой безопасности, когда решили продать дом. Пусть эти расходы берет на себя новый владелец. Но отсюда система управляется довольно эффективно. – Файн показал еще на одну кнопку. – Экран можно разделять, многократно нажимая на эту кнопку.

Файн впервые казался увлеченным. Он нажал кнопку, и картинка разделилась на две части: в левой части монитора осталась подъездная дорожка, а в правой появился вид на овраг. Еще одно нажатие кнопки – и монитор разделился на четыре части, потом на девять, шестнадцать; размер отдельных картинок, передаваемых с разных камер, соответственно уменьшался.

Любопытство Кори быстро сходило на нет.

– Как мне управлять тревожной сигнализацией? – спросила она.

– Ее тоже не установили. Вот почему мне нужен человек, который присматривал бы за домом.

Файн выключил свет и вышел из комнаты. Кори последовала за ним по коридору, прошла через дверь в конце. Дом внезапно изменился. Дорогая отделка исчезла, а с ней и модерновая мебель, сверкающие высококлассные устройства. Впереди был короткий узкий коридор с дверями по обеим сторонам, заканчивающийся еще одной дверью в небольшую ванную с дешевой сантехникой. Пол здесь был линолеумный, а на стенах не висели картины. Все поверхности имели монотонно-белую окраску.

– Это часть дома для прислуги, – гордо сказал Файн. – Здесь вы и будете жить.

Кори одну за другой открыла двери. За двумя слева были спальни, по размеру и аскетизму почти монашеские кельи. Одна из дверей справа вела на кухню, где стоял дешевый холодильник и такая же плита. Другая комната оказалась кабинетом, совсем крохотным, едва ли больше ее номера в мотеле.

– Как я уже сказал, я уезжаю чуть ли не немедленно, – сказал Файн. – Приходите в мой кабинет, и я дам вам ключи. Есть вопросы?

– А где регулятор температуры? – спросила Кори, обхватывая себя руками, чтобы скрыть дрожь.

– Он здесь.

Файн вышел из помещения для прислуги и направился назад по коридору в гостиную. На стене висел регулятор температуры в прозрачном пластиковом коробе на замке.

– Десять градусов, – сказал Файн.

Кори посмотрела на него:

– Вы о чем?

– Десять градусов – я поставил такую температуру, и она останется на этом уровне. Я не потрачу на этот чертов дом ни на цент больше, чем необходимо. Пусть мегера оплачивает услуги, если хочет. И вот еще что: как можно меньше пользуйтесь электричеством. Пару лампочек при крайней необходимости. – Ему пришла в голову еще одна мысль. – И кстати, установки термостата и показания электросчетчика выведены в Интернет. Я смогу контролировать их по моему айфону.

Кори с упавшим сердцем посмотрела на регулятор температуры. «Просто класс. Значит, я буду морозить себе задницу не только в ангаре, но и здесь по ночам». Она начинала понимать, почему от этой работы отказался первый кандидат.

Файн посмотрел на нее взглядом, говорившим, что аудиенция закончена. Оставался еще один вопрос.

– Сколько вы мне будете платить?

Глаза Файна расширились от удивления.

– Платить? Я пускаю вас бесплатно жить в великолепном огромном доме прямо здесь, в Роринг-Форке, и вы еще хотите, чтобы я вам платил? Считайте, что вам повезло: я не беру с вас за аренду помещения.

И он направился в кабинет.

Арназ Джонсон, парикмахер звезд, в свое время повидал немало необычных людей, обитавших в знаменитом приюте «Биг-Пайн» на самой вершине горы Роринг-Форк: старлетки, одетые так, словно отправлялись на вручение «Оскара»; миллиардеры со своими элитными девицами в норках и соболях; фальшивые индейцы в дизайнерских лосинах за десять тысяч долларов; псевдоковбои в широких шляпах и в сапогах со шпорами. Арназ называл это парадом нарциссистов. Лишь немногие из них умели стоять на лыжах. Парад был причиной, по которой Арназ купил сезонный билет и раз или два в неделю отправлялся в приют в кабинке подъемника. А кроме того, его влекла туда еще и атмосфера самого знаменитого лыжного приюта на Западе с его бревенчатыми стенами, на которых висели старинные ковры навахо, с массивными люстрами из кованого чугуна и ревущим камином такого размера, что там можно было зажарить на вертеле целого быка. Не говоря уже о стеклянных стенах с круговым обзором на океан гор, сейчас серый и замерший в ожидании под темным небом.

Но Арназ никогда не видел никого подобного джентльмену, который в одиночестве сидел за маленьким столиком у громадного окна, игнорируя стоящий перед ним отделанный серебром графин с неизвестным напитком, и смотрел в направлении занесенной снегом Чаши Контрабандиста с ее комплексом давно заброшенных горняцких сооружений, сгрудившихся, словно толпа сторонников, вокруг громадного ветхого деревянного здания, в котором находился знаменитый Ирландский паровой насос – великолепный пример техники девятнадцатого века, некогда самый большой насос в мире, ныне представляющий собой лишь ржавеющий корпус.