Линкольн Чайлд - Белый огонь

Кори кивнула. Она перестала что-либо понимать. Люди пытались ее убить – это она знала. Но Стейси спасла ее. А больше ей ничего и не нужно было знать. Голова у Кори кружилась, она даже поднять ее не могла. Перед глазами собрались темные тучи.

– Значит, так, – продолжила Стейси, – ты остаешься здесь. Я отведу Мешок Говна к ратраку, а потом мы вернемся за тобой. – Кори почувствовала, как Стейси одобряюще пожала ей плечо. – Ты, девочка, продержись здесь еще минутку. Тебе здорово досталось, но ты поправишься. Ты уж мне поверь – я знаю. Я видела… – Она помолчала и отвернулась. – Видела что и похуже.

– Нет, – сказала Кори, потянувшись к Стейси. – Не уходи.

– Надо. – Та мягко отвела руку Кори. – Я не могу одновременно держать под контролем Мешок Говна и помогать тебе. И тебе лучше не ходить. Дай мне десять минут, максимум.

Это заняло меньше чем десять минут. Кори услышала рев дизеля, потом увидела пучок света движущихся фар, прорезающих мрак. Машина быстро приближалась в вихре снега. Из кабины появилась бледная фигура – Пендергаст? – и вдруг она оказалась в его руках, он поднял ее, словно она снова стала ребенком, а она прижалась головой к его груди. Она почувствовала, как его плечи начали конвульсивно вздрагивать, слабо, размеренно, как если бы он плакал. Но это было, конечно, невозможно, потому что Пендергаст и слезы несовместимы.

Лучи яркого зимнего солнца проникали через окно и полосами лежали на кровати Кори в больнице Роринг-Форка. Ей выделили лучшую палату – угловую одноместную на одном из верхних этажей. Из большого окна был виден почти весь город, укрытый волшебным белым одеялом. Этот вид открылся Кори, когда она пришла в себя после операции на руке, и здорово поднял ей настроение. Это было три дня назад, а еще через два ее собирались выписать. Перелом ноги оказался несерьезным, но мизинец она потеряла. От некоторых ожогов у нее, возможно, останутся шрамы, но незначительные и только, как ей сказали, на подбородке.

Пендергаст сидел на стуле с одной стороны кровати, Стейси – с другой. В ногах кровати лежали подарки. В палату зашел шеф полиции Моррис с визитом вежливости (он навещал Кори каждый день после операции) и, справившись о здоровье пациентки и щедро поблагодарив Пендергаста за помощь в расследовании, добавил подарок от себя – компакт-диск лучших песен Джона Денвера.

– Ну, – сказала Стейси, – будем их открывать или как?

– Пусть начнет Кори, – предложил Пендергаст, передавая ей тонкий конверт. – В ознаменование завершения ее исследования.

Кори удивленно вскрыла конверт, вытащила компьютерную распечатку – заумные колонки цифр, графики, таблицы. Она развернула лист. Это были данные анализов, проведенных лабораторией ФБР в Квантико, выявившие ртутное заражение в двенадцати образцах человеческих останков – останков сумасшедших шахтеров, найденных Кори в туннеле.

– Боже мой, – воскликнула Кори, – показатели просто зашкаливают!

– Последняя деталь, которая была нужна для вашей работы. Не сомневаюсь, вы будете первой студенткой младшего курса в «Джоне Джее», получившей премию Розвелла.

– Спасибо, – сказала Кори и после заминки добавила: – Э-э, я должна извиниться перед вами. Еще раз. По крупному извиниться. Я столько напортачила, как последняя идиотка. Вы так мне помогали, а я никогда по-настоящему не ценила вашу помощь. Я неблагодарная… – она чуть было не произнесла неприличное слово, но поправилась на ходу, – девчонка. Я должна была слушать вас и ни за что не лезть в горы. Какая глупость!

Пендергаст наклонил голову:

– Мы можем поговорить об этом как-нибудь в другой раз.

Кори повернулась к Стейси:

– Я и перед тобой должна извиниться. Мне так стыдно, что я подозревала тебя и Теда. Ты спасла мне жизнь. У меня нет слов, чтобы сказать, как я тебе благодарна…

От чувств у нее перехватило горло.

Стейси улыбнулась, пожала ей руку:

– Ну-ну, не кори себя так уж сильно. Ты настоящий друг. А Тед… Господи, не могу поверить, что он и есть поджигатель. У меня от этого кошмары.

– Откровенно говоря, Роман не мог отвечать за свои поступки. У него в мозгу была ртуть, которая отравляла его нейроны, когда он был еще плодом в чреве матери. Он был преступником не больше, чем те рабочие, которые сошли с ума и стали каннибалами, потому что работали в плавильне. Они все жертвы. Истинные преступники – другие люди. Семейство, чьи неблаговидные деяния начались полтора века назад. И теперь, когда делом занялось ФБР, эта семейка понесет наказание. Возможно, не такое жестокое, как миссис Кермоуд, но заплатить им так или иначе придется.

Кори пробрала дрожь. Пока Пендергаст не сказал ей, она понятия не имела, что, когда она была пристегнута к паровому насосу, миссис Кермоуд тоже находилась в здании, только Кори не могла ее видеть: Тед пристегнул Кермоуд наручником с другой стороны машины, и она, вероятно, была без сознания, потому что Тед избил ее. «Господи боже, уж я позабочусь об этой суке», – сказал он…

– Я так спешила спастись из огня, что и не заметила ее, – сказала Кори. – Думаю, никто не заслуживает, чтобы его сжигали живьем.

Судя по выражению на лице Пендергаста, он, вероятно, не был готов с ней согласиться.

– Но Тед никак не мог знать, что Кермоуд и Стаффорды виновны в его безумии, верно? – спросила Кори.

Пендергаст отрицательно покачал головой:

– Нет, не мог. Ее смерть от его руки была некой поэтической справедливостью, и только.

– Надеюсь, что остальные из этой шайки будут гнить в тюрьме, – сказала Стейси.

Помолчав, Кори спросила:

– И вы правда подумали, что сгоревшее тело – это я?

– У меня и мысли другой не возникло, – ответил Пендергаст. – Будь я в состоянии думать яснее, я бы понял, что Кермоуд – следующая потенциальная жертва Теда. Она символизировала собой все, что презирал Тед. Все это аутодафе в горах было устроено персонально для нее, а не для вас, Кори. Вы оказались бесплатным, так сказать, приложением. Но у меня есть к вам вопрос: как вы отстегнули наручник?

– Ну, наручники были довольно дерьмовые. Когда я вскрывала замок на двери в шахту, то засунула свои отмычки между двумя перчатками, надетыми для тепла. Потому что – и вы об этом знаете лучше, чем кто-либо другой, – всегда нужно пользоваться несколькими инструментами одновременно.

Пендергаст кивнул:

– Впечатляет.

– Но я даже не сразу вспомнила, что у меня есть отмычки, – я была в панике. Тед… я никогда в жизни не видела ничего подобного. Как он переходил от одного настроения к другому – от неистовства к холодному расчету. Боже, это было пострашнее пожара!

– Типичное состояние при ртутном отравлении. И возможно, это объясняет, почему были погнуты трубы на втором пожаре…