Кэти Райх - Смертельное путешествие

Выпуски последних лет еще не были переведены на микропленки, и к середине дня у меня была возможность переключиться на печатные экземпляры. Увы, к тому времени головная боль из мелкого неудобства превратилась в сущий ад: захватила лобную, височную и затылочную доли и нестерпимо пульсировала в эпицентре за правым глазом.

Последнее усилие. Когда становится туго, мужественные берутся за дело. Доведи его до конца. В бой за Джиппера! [74]

Черт.

Я листала газеты за текущий год, просматривая заголовки и фотографии, когда взгляд зацепился за знакомое имя. Джордж Эдер. Пропавший рыбак.

Рассказ об исчезновении Эдера был подробным, приводилось точное время и место роковой рыбалки, описание жертвы и список того, что на нем было надето, включая школьное кольцо и медальон святого Блеза.

Еще одно детское воспоминание. Приходской священник. Молебен о горлах в День святого Блеза. Что там была за история? Считается, что Блез спас жизнь ребенку, который подавился рыбьей костью. Тогда понятно, откуда взялся медальон. Кроу говорила, что у Эдера были проблемы с горлом.

Опросили спутника пропавшего, его жену, друзей, бывшего работодателя и священника. На зернистой фотографии под текстом отчетливо был виден медальон на шее Эдера.

Кто там еще был у Кроу в списке пропавших без вести? Я напрягла измученный болью мозг. Джеремия Митчелл. Февраль. Вернулась на почти восемь месяцев назад и стала просматривать газеты заново, на сей раз внимательней. Мелкие детали начали собираться в единую картину.

Сообщение о пропаже Джеремии Митчелла заняло один коротенький абзац. Пятнадцатого февраля семидесятидвухлетний чернокожий вышел из бара «Большая пробка» и бесследно исчез. Всех, кому что-то известно… и так далее, в том же духе.

«Старые привычки живучи», – подумала я, почувствовав укол гнева.

Пропал белый – рассказ со всеми подробностями. Исчез черный – пара строчек на семнадцатой странице. Хотя, может быть, тут сыграло роль положение в обществе. У Джорджа Эдера были работа, друзья, родные. Джеремия был безработным одиноким алкоголиком.

И все же когда-то у Митчелла была родня. В начале марта появилась еще одна заметка, опять-таки жалкий абзац с просьбой сообщить сведения о местонахождении… но там называлось имя его бабушки со стороны матери. Марта Роуз Гист. Я завороженно уставилась на заметку. Где же – совсем недавно – я видела это имя?

Вернулась к кассетам и вновь принялась просматривать микропленки – по неделе на поворот ручки. Некролог, который я искала, оказался опубликован 16 мая 1952 года, вкупе с шестью дюймами текста в колонке искусств. Марта Роуз Гист славилась в округе талантом гончара. К заметке прилагалось изображение великолепно изукрашенной керамической чаши… но не портрет самой мастерицы.

Проклятье!

Убедившись, что в подсобке ни души, я включила мобильник. Шесть пропущенных. Я не стала уделять им внимание и набрала номер Кроу, приглушая попискивание полой жакета.

– Шериф слушает.

Я не стала тратить время на то, чтобы представиться.

– Вы знаете, кто такой Секвойя? – спросила я громким шепотом.

– Вы что, в церкви?

– В библиотеке Брайсон-Сити.

– Если Айрис вас застукает, она вам уши оборвет и засунет их в шреддер.

Айрис, по всей видимости, звали ту дракониху с лиловыми волосами.

– Так что насчет Секвойи?

– Он изобрел алфавит для языка чероки. Будете долго бродить по резервации – кто-нибудь обязательно всучит вам пепельницу, расписанную буквами Секвойи.

– Какая у него была фамилия?

– Я должна дать окончательный ответ?

– Я серьезно.

– Гесс.

– Точно? Это очень важно!

– Гесс или Гест. Или Гист. Зависит от транслитерации. А в чем дело?

– Бабушкой Джеремии Митчелла со стороны матери была Марта Роуз Гист.

– Горшечница?

– Да.

– Чтоб мне провалиться!

– Вы понимаете, что это значит? – Я не стала дожидаться ответа. – В жилах Митчелла текла кровь чероки!

– Это библиотека!

Жаркий полушепот Айрис обжег мою щеку.

Я подняла палец.

– Немедленно прекратите разговор! – прошипела она так громко, как было возможно без использования голосовых связок.

– В резервации выходит газета?

– «Чероки Одно Перо». И по-моему, в музее есть фотоархив племени.

– Лечу!

Я отключилась и вырубила мобильник.

– Вынуждена попросить немедленно покинуть библиотеку! – Айрис стояла, уперев руки в бока, – недремлющий страж владений печатного слова.

– Нужно сдать кассеты?

– Нет необходимости.

Найти то, что мне было нужно, удалось только в три приема. Съездив в редакцию газеты «Чероки Одно Перо» в Центре совета племени, я узнала, что эта газета начала выходить только в 1966 году. Хотя у нее была предшественница, «Феникс Чероки», у нынешнего состава редакции не осталось ни старых фотографий, ни номеров прошлых лет.

В Исторической ассоциации чероки фотографии были, но большинство забрали в рекламных целях на театральное представление под открытым небом «К этим горам».

И только в Музее индейцев чероки, прямо на другой стороне улицы, удалось напасть на золотую жилу. Когда я повторила просьбу там, меня проводили в кабинет на втором этаже, выдали хлопчатобумажные перчатки и позволили сколько угодно рыться в архивном собрании фотографий и газет.

Не прошло и часа, а я уже получила подтверждение своей правоты.

Марта Роуз Стэндингдир родилась в 1889 году в резервации Квалла. В 1908 году она вышла замуж за Джона Патрика Гиста и через год произвела на свет дочь, Уиллоу Линетт.

В семнадцать лет Уиллоу обвенчалась с Джонасом Митчеллом в храме Африканской методистской епископальной сионской церкви города Гринвилл, Южная Каролина. На свадебном портрете – хрупкая девушка в шляпке-клош с вуалью и платье с высокой талией, с букетом маргариток в руках. Рядом стоит мужчина, чья кожа заметно темнее, чем у невесты.

Я долго разглядывала фотографию. Джонас Митчелл был угловат и невзрачен, но обладал своего рода притягательностью. В наше время он мог бы позировать для рекламных плакатов «Бенеттон» [75].

В 1929 году Уиллоу Митчелл родила Джеремию, а следующей зимой умерла от туберкулеза. После этой даты я не нашла никаких упоминаний о Джонасе или его сыне.

Я выпрямилась на стуле, обдумывая то, что узнала.

Джеремия Митчелл был по меньшей мере наполовину североамериканским индейцем. На момент пропажи ему было семьдесят два года. Ступня наверняка принадлежит ему.

Тотчас включились мои дедуктивные центры: налицо явное несовпадение дат.

Митчелл пропал в феврале. Судя по профилю ЛЖК, после смерти прошло от шести до семи недель, а это значит, что сама смерть случилась в конце августа или начале сентября.