Кэти Райх - Смертельные тайны

– Что вы думаете насчет Лукаса?

– Похоже, добрый доктор не в восторге от поставленной перед ним задачи.

– Мне тоже так показалось. Полагаете, Диас пытается на него давить?

– Я встречаюсь с господином окружным прокурором сегодня днем. – Он развернул и надел темные очки. – И намерен говорить прямо.

Час спустя я въехала в ворота штаб-квартиры ФСАГ. На крыльце стоял Олли Нордстерн: облокотившись о столб, жевал резинку.

Я хотела было дать задний ход, но он метнулся ко мне, словно акула на запах крови.

– Доктор Бреннан! Вы первая в моем списке.

Я вытащила рюкзак из багажника взятого напрокат «аксесса».

– Давайте помогу.

– За последнее время кое-что случилось, мистер Нордстерн. – Накинув лямку на плечо, я захлопнула дверцу и направилась мимо него к зданию. – И сегодня у меня времени на интервью не будет.

– Может, вас все-таки удастся уговорить?

«Может, лучше утопишься в плевательнице»?

– Не сегодня.

Элена Норвильо сидела за одним из компьютеров в бывшей гостиной семейства Менья. Волосы ее скрывал завязанный на затылке голубой шарф.

– Buenos días, Elena.

– Buenos días, – ответила она, не сводя взгляда с экрана.

– Dónde está Mateo? [29]

– Во дворе, – ответил за моей спиной Нордстерн.

Обойдя стол Элены, я прошла по коридору мимо офисов и кухни и вышла в огороженный стеной дворик. Репортер шел за мной по пятам, словно щенок.

Над краями двора нависала крыша, в середине же он был открыт. Впереди слева располагался бассейн, выглядевший здесь столь же неуместно, как джакузи в ночлежке для бездомных. На поверхности воды мерцали солнечные лучи, окрашивая все вокруг странным голубоватым сиянием.

Площадку под крышей в задней части двора занимали рабочие столы. Под каждым из них стоял пустой ящик, содержимое которого было разложено на столе. Вдоль каменных стен тянулись ряды неоткрытых ящиков. Из-за штабелей выглядывали тропические растения, остатки когда-то роскошных садов Мена.

Луис Посадас и Роза О’Рейли исследовали останки в дальнем конце первого ряда столов. Роза записывала данные, а Луис действовал циркулем, выкрикивая результаты измерений. Хуан Корралес сверялся с подвешенным скелетом, держа в левой руке фрагмент кости. Вид у него был озадаченный. Череп скелета украшала шляпа с загнутыми кверху полями.

Когда я вошла в двери, Матео поднял взгляд от единственного в лаборатории микроскопа. Он был одет в джинсовый комбинезон и серую футболку с отрезанными рукавами. На верхней губе проступили капельки пота.

– Темпе! Рад видеть.

– Как Молли? – спросила я, подходя к нему.

– Без изменений.

– Кто такая Молли?

Матео посмотрел на Нордстерна, затем снова на меня. Глаза его сузились, так же как у Галиано в «Параисо». Впрочем, мог и не намекать – я не собиралась обращать внимание на наглого коротышку.

– Вижу, вам все-таки удалось договориться, – заметил Рейес.

– Я сказала мистеру Нордстену, что сегодня об этом не может быть и речи.

– Надеялся, вы сумеете ее убедить, – умоляюще проговорил писака.

– Прошу прощения. – Матео улыбнулся репортеру, взял меня за руку и подтолкнул в сторону дома.

Я последовала за ним наверх в его кабинет.

– Отвадь его, Матео.

– Репортаж в газете может пойти нам только на пользу. – Указав мне на стул, он закрыл дверь. – Мир должен знать факты, а фонду нужны деньги. Если поделимся информацией – можем получить финансирование. И защиту, – добавил он, не дождавшись моего ответа.

– Прекрасно. Вот ты с ним и говори.

– Я уже говорил.

– Это может сделать Элена.

– Она уже провела с Олли весь вчерашний день. Теперь ему нужна ты.

– Нет.

– Брось какую-нибудь кость, и он уйдет.

– Почему я?

– Он считает, что ты крутая.

Я пронзила Матео взглядом, который мог бы заморозить в полдень Долину Смерти.

– Его впечатлила та история с байкерами.

Я закатила глаза.

– Хотя бы полчаса? – теперь уже в голосе мужчины послышались умоляющие нотки.

– Чего он хочет?

– Красочных цитат.

– Он не знает про Молли и Карлоса?

– Мы сочли за лучшее этого не касаться.

– Чертов репортер! – Я стряхнула пылинку со штанины. – А про кости в отстойнике?

– Нет.

– Ладно. Только полчаса.

– Тебе понравится.

«Как гнойный фурункул», – подумала я.

– Просвети меня об истории с отстойником, – сказал Матео.

– А тот Джимми Бреслин? [30]

– Подождет.

Я рассказала о том, что узнала в управлении полиции, опустив лишь фамилию Шанталь Спектер.

– Андре Спектер, канадский посол. Тяжелый случай.

– Ты знаешь?

– Детектив Галиано рассказал. Потому я и позволил ему подкараулить тебя, когда мы вернулись из Чупан-Я.

Вряд ли мне стоило обижаться. Если честно, я была даже рада, что Матео понимает последствия того, чем мне предстоит заниматься в ближайшие дни.

Достав из рюкзака флакон, я поставила его на стол. Рейес прочитал этикетку, прищурившись, взглянул на содержимое и посмотрел на меня:

– Кости плода?

Я кивнула:

– Заметила на некоторых фотографиях фрагменты черепа.

– Срок?

– Нужно свериться с Фазекашем и Коса.

Имелся в виду том под названием «Судебная эмбриональная остеология», библия антрополога по внутриутробному развитию скелета. Те, кому посчастливилось обладать экземплярами этой книги – а она была опубликована в Венгрии в 1978 году и давно распродана, – хранили их как зеницу ока.

– В нашей библиотеке есть.

– Закончил с измерениями?

– Почти. – Он встал. – Думаю закончить к тому времени, когда ты разберешься с Нордстерном.

Глаза мои закатились столь глубоко, что я испугалась, как бы они не провалились в мозг.

– Вчера мне очень вас не хватало.

– Угу.

– Сеньор Рейес сказал, что вы заняты до субботы.

– У нас есть полчаса, сэр. Чем могу помочь?

Мы поменялись сторонами стола Матео, и Нордстерн теперь сидел там, где до этого я.

– Ладно. – Он достал из кармана маленький диктофон и взвесил его в руке. – Вы не против?

Пока репортер возился с кнопками, я смотрела на часы.

– Готово, – сказал он, откидываясь на спинку стула. – Поведайте, что тут происходило.

Вопрос меня удивил.

– Разве Элена вам не рассказывала?

– Хотелось бы узнать разные точки зрения.

– Это исторические сведения.

Я увидела, как удивленно поднялись его плечи, ладони и брови.

– Как далеко вы хотите углубиться в историю?

Он снова пожал плечами.

Ладно, будь по-твоему, придурок. Нарушение прав человека, статья сто один.

– В шестидесятые – девяностые годы многие латиноамериканские страны переживали периоды насилия и репрессий. Права человека были растоптаны, и большую часть жестокостей совершили правящие военные режимы. В начале восьмидесятых наметился сдвиг к демократии, и возникла необходимость расследования нарушений прав человека в недавнем прошлом. В некоторых странах подобные расследования привели к судам и приговорам. В других виновным помогли избежать наказания разнообразные амнистии. Стало ясно, что для раскрытия реальных фактов не обойтись без специалистов извне.