Кэти Райх - Смертельные тайны

Лицом Молли напоминала привидение, губы посинели по краям. Я заметила на ней золотую цепочку, крошечный крестик, наручные часы. Стрелки показывали восемь двадцать одну. Поискала мобильный, но его нигде не было видно.

Дождь кончился так же внезапно, как и начался. Где-то завыла собака, ей ответила другая. Осторожно пискнула ночная птица, потом еще раз.

Наконец я заметила вдали на шоссе красный огонек.

– Они уже здесь, – прошептала я на ухо Молли. – Держись, девочка. Все будет хорошо.

Я чувствовала, как скользят пальцы. Кровь и пот.

Красный огонек приблизился и разделился надвое. Несколько минут спустя на обочине с визгом затормозили машины «скорой» и полиции, обдав нас гравием и теплым воздухом. Красный пульсирующий свет упал на блестящий асфальт, мокрые от дождя автомобили, бледные лица.

Молли и Карлоса перенесли в «скорую», и она умчалась в сторону Сололы. Элена и Луис поехали следом. После короткого допроса остальным разрешили вернуться в Панахачель, где мы жили, а Матео отправился в управление полиции в Сололе.

Наша команда размещалась в «Санта Розе», недорогом отеле, что спрятался в переулке возле авениды [6]Эль-Фруталь. Войдя в свой номер, я разделась, бросила грязную одежду в угол и приняла душ, благодаря ФСАГ за то, что они дополнительно оплачивали горячую воду. Хотя после бутерброда с сыром и яблока в полдень у меня не было во рту ни крошки, страх и усталость отбили всяческое желание есть. Я рухнула на постель, не в силах избавиться от мыслей о жертвах в колодце в Чупан-Я и в ужасе думая о Молли и Карлосе.

Ночью меня мучили кошмары. Осколки младенческого черепа. Невидящие глазницы. Кости рук, замотанные в истлевший гюипиль [7]. Забрызганный кровью пикап.

Казалось, что гибели не избежать – ни днем, ни ночью, ни в прошлом, ни в настоящем.

Я проснулась от крика попугаев. Сквозь ставни сочился слабый серый утренний свет солнца. Случилось нечто ужасное. Но что?

Холодной волной нахлынули воспоминания о вчерашнем вечере. Подтянув колени к груди, я полежала несколько минут, боясь новостей, – но знать было необходимо.

Откинув лоскутное одеяло, я проделала укороченный утренний ритуал, после чего надела джинсы, футболку, свитер, куртку и кепи.

Матео и Элена пили кофе за столом во дворе, на фоне оранжево-розовых стен. Я присоединилась к ним. Сеньора Саминес поставила передо мной кофе, а затем принесла остальным по тарелке с huevos rancheros [8], черной фасолью, картошкой и сыром.

– ¿Desayuno? – спросила она. – Завтрак?

– Sí, gracias [9].

Добавив сливок в кофе, я посмотрела на Матео.

Он заговорил по-английски:

– Карлос получил пулю в голову и еще одну в шею. Он мертв.

Кофе у меня во рту превратился в кислоту.

– Молли дважды выстрелили в грудь. Она пережила операцию, но сейчас в коме.

Я взглянула на Элену. Глаза ее покраснели, под ними проступили синяки.

– Как это случилось? – спросила я, снова поворачиваясь к Матео.

– Предполагают, что Карлос сопротивлялся. В него стреляли с близкого расстояния, не внутри пикапа.

– Вскрытие будет?

Матео встретился со мной взглядом, но промолчал.

– Мотивы?

– Ограбление.

– Ограбление?

– На этом участке дороги постоянные проблемы с бандитами.

– Молли говорила, что их преследовали от самой столицы.

– Я об этом сказал.

– И?

– У Молли каштановые волосы, светлая кожа – явная гринго. Копы полагают, что, похоже, их взяли на прицел еще в столице, как пару туристов, а потом сели на хвост, пока машина не оказалась в подходящем для засады месте.

– У всех на виду, на главном шоссе?

Матео промолчал.

– На Молли остались драгоценности и наручные часы, – сказала я.

– Полицейские не смогли найти их паспортов и бумажников.

– Погоди-ка. Грабители преследовали их два часа с лишним, а потом забрали бумажники и оставили драгоценности?

– Sí, – сорвался он на испанский.

– Разве такое типично для ограблений на дороге?

Он поколебался, прежде чем ответить.

– Их могло что-то спугнуть.

Появилась сеньора Саминес с моей яичницей. Я поковырялась там, ткнула вилкой кусочек картошки. Неужели Карлоса и Молли застрелили из-за денег?

Я приехала в Гватемалу, опасаясь бюрократов из правительства, кишечных инфекций, нечестных таксистов, карманников. Почему же меня так шокировала мысль о вооруженном ограблении?

Америка – лидер по числу убийств с применением огнестрельного оружия. У нас лишают жизни на улицах и на работе. Подростков расстреливают за их фирменные кроссовки, жен – за поздно поданное жаркое, учеников – за обед в школьной столовой.

В год от пуль погибают больше тридцати тысяч американцев. С помощью огнестрельного оружия совершается семьдесят процентов убийств. Каждый год Национальная стрелковая ассоциация разворачивает свою пропаганду, и Америка с готовностью ее проглатывает. Оружие свободно распространяется, бойня продолжается. Стволы больше не дают преимуществ силам правопорядка, они лишь уравнивают их с преступниками.

Но Гватемала?

Картошка по вкусу напоминала прессованную древесину. Отложив вилку, я потянулась к кофе.

– Они считают, что Карлос вышел из машины? – спросила я.

Матео кивнул.

– Зачем было заталкивать его обратно?

– Авто в кювете привлекает меньше внимания, чем тело на обочине.

– И подобный сценарий ограбления кажется тебе разумным?

У Матео по скулам заходили желваки.

– Всякое бывает.

Элена кашлянула, но ничего не сказала.

– И что дальше?

– Сегодня Элена поедет в больницу, а мы продолжим работу в Чупан-Я. – Он выплеснул остатки кофе на траву. – И все будем молиться.

Моя бабушка говорила, что физический труд – Божье средство от горя. Еще она считала, что жабы вызывают бесплодие, но это уже другой вопрос.

За следующие шесть дней наша команда употребила мегадозу бабушкиного эликсира. Мы работали в колодце от рассвета до заката: таскали снаряжение вверх и вниз, копали землю совками, поднимали наверх ведра и просеивали почву сквозь сита.

Вечером выбирались из гостиницы в какой-нибудь ресторан на берегу озера Атитлан. Мне нравилась возможность хоть немного отдохнуть от мыслей о смерти. Темнота скрывала воду и древние вулканы на дальнем берегу, но я чувствовала запах рыбы и водорослей, слушая, как волны бьются о шаткую деревянную пристань. По берегу бродили туристы и аборигены. Проходили женщины-майя с невероятных размеров свертками на головах. Где-то далеко играл ксилофон. Жизнь продолжалась.

Иногда мы ужинали молча, слишком уставшие, чтобы разговаривать. В другие вечера говорили о нашем проекте, о Молли и Карлосе, о городе, где временно жили.

История Панахачеля столь же цветиста, как ткани, что продают на его улицах. В древности здесь было поселение майя из племени какчикель, а после того, как испанцы победили своих соперников, воинов-тцутухилей, их сменили предки нынешних жителей. Позднее францисканцы основали в Пане церковь и монастырь, использовали поселок как базу для миссионерских операций.