Коэти Зан - Список запретных дел

Дженнифер медленно наклонилась, подобрала с пола сумку и принялась в ней рыться, не отрывая от меня глаз. Выудила газовый баллончик. Я покачала головой: в замкнутом пространстве нам это не поможет. Все же с ним мы чувствовали себя в большей безопасности.

Я тоже полезла в сумку, нашла такой же баллончик и ручной прибор тревожной сигнализации с аварийной кнопкой. Придется выждать, сидя в гнетущей тишине. Охваченные ужасом, мы трясущимися руками сжимали газовые баллончики, а по лбу, несмотря на октябрьскую прохладу, струился пот.

Я внимательно осмотрела салон, пытаясь придумать план действия, и тут кое-что заметила. С моей стороны на перегородке виднелись небольшие вентиляционные отверстия, напротив Дженнифер были такие же, только подсоединенные к некоему устройству из металла и резины. Клапаны соединялись с трубой, уходящей в пол под передними сиденьями. Несколько мгновений я лишь молча пялилась на этот хитроумный механизм, пытаясь угадать его назначение. Наконец меня осенило.

—  Нас усыпят, — прошептала я Дженнифер.

Я с сожалением посмотрела на газовый баллончик, зная, что не воспользуюсь им. Чуть ли ни с нежностью погладила его и опустила на пол, затем вновь сосредоточилась на источнике неминуемой угрозы. Дженнифер проследила за моим взглядом и сразу же поняла, в чем дело. Надежды не было.

Вероятно, похититель услышал мои слова: через пару секунд донеслось шипение, предвестник скорого сна. Вентиляционные отверстия с моей стороны закрылись. Мы с Дженнифер сцепили ладони, впившись свободной рукой в сиденья из кожзаменителя. Мир стал постепенно ускользать от нас.

Очнулась я темном подвале, которому было суждено стать моим домом на последующие три года. Я медленно возвращалась к реальности, пытаясь сфокусировать взгляд среди серой хмари, плескавшейся передо мной. Придя наконец в себя, тут же зажмурилась, чтобы подавить нахлынувшую панику, досчитала до тридцати, снова открыла глаза. Взглянула на свое тело: раздета догола и прикована к стене за щиколотку. По позвоночнику пробежал холодок, в желудке все перевернулось.

Я была не одна. В подвале находились еще две девушки, такие же голые, истощенные и также прикованные цепью к стене. Перед нами стоял ящик. Обычный деревянный упаковочный ящик, около пяти футов в длину и четырех в высоту. Я не могла разглядеть, где именно он открывается. С потолка, слегка покачиваясь, свисала тусклая электрическая лампочка.

Дженнифер нигде не было.

Прошло тринадцать лет. Все, кто плохо меня знал — а по-настоящему меня не знал никто, — считали, что я веду завидную жизнь одинокой девушки в Нью-Йорке. Возможно, они даже полагали, что в итоге я пришла в норму. Стала жить дальше. Все преодолела. Справилась с травмой.

Мои подростковые занятия по части вычисления вероятностей несчастных случаев себя оправдали. В итоге я получила не слишком высокооплачиваемую, но стабильную работу эксперта-статистика в страховой компании. Вполне логично, что в конце концов я оказалась сотрудником организации, делающей деньги на смерти и бедствиях. К тому же мне позволили работать удаленно. Настоящий рай.

Родители никак не могли взять в толк, почему я так быстро переехала в Нью-Йорк, хотя мой курс реабилитации продолжался и я по-прежнему анализировала свои страхи. Они не понимали, какое ощущение безопасности создают толпы людей за дверьми твоего дома. Я пыталась объяснить, что в Нью-Йорке всегда кто-нибудь услышит твой крик. А главным преимуществом было здание с вахтером в городе, который никогда не спит. И вот я здесь, на Верхнем Вест-Сайде Манхэттена, окруженная миллионами людей, но в то же время никто меня не потревожит, если я того не захочу.

Боб, вахтер, звонит мне при необходимости по домофону. Если я не отвечаю, значит никого не хочу видеть — кто бы ни пришел. Он даже приносит к моей двери пакеты с продуктами: из сострадания к ненормальной обитательнице квартиры 11 G, а еще из-за того, что по праздникам я делаю ему денежные подарки втрое больше, чем другие жильцы. Вообще-то, я могу сутками не выходить: еду доставят на дом, все необходимые дела тоже можно выполнить на расстоянии. Дома подключен хороший Интернет с вай-фай и премиум-пакет кабельного телевидения. Нет ничего, что я не могу сделать из своей хорошо оборудованной квартиры, которую мне помогли купить родители.

Первые годы на свободе оказались кошмаром — в прямом и переносном смысле. Но благодаря сеансам с назначенным нам психотерапевтом доктором Симмонс, проходившим пять раз в неделю, я смогла вернуться в колледж, устроиться на работу и сносно общаться с внешним миром. Со временем отношения с моим психоаналитиком зашли в тупик, и я поняла, что не могу двинуться дальше определенной черты.

Тогда я пошла на попятную. Засела, так сказать, в окоп. Происходило это постепенно, неуловимо. В итоге мне стало все сложнее покидать квартиру. Я предпочла спрятаться в коконе посреди этого неуправляемого мира, чьи бедствия каждый день с помощью всевозможных компьютерных программ стекались ко мне в дом для документирования.

Однажды зазвонил домофон. Боб сказал, что ко мне не посылка, а человек из плоти и крови. Кое-кто из прошлого. Я знала, не стоит его впускать, но этот посетитель заслужил хотя бы такую малость. Вот тогда все и началось.

—  Каролина.

Агент Маккорди легонько постучался в мою дверь, я же застыла как вкопанная по другую сторону. Уже два года, со времени последнего письма, я не разговаривала с ним и была совсем не готова вновь столкнуться с кем-то из прежней жизни.

Получив предыдущее сообщение из тюрьмы, я вовсе перестала выходить из дому. Касаться того же предмета, что держал в руках тот человек, читать его мысли — этого оказалось вполне достаточно, чтобы оставленные мною позади отчаяние и страх вернулись. Тогда доктор Симмонс начала звонить мне домой. По всей видимости, в течение первого месяца я находилась под наблюдением на случай, если решусь на самоубийство. В город прилетела мама, отец звонил каждый вечер. Меня осаждали вниманием со всех сторон. И вот все начиналось заново.

—  Каролина, откроешь мне?

—  Сара, — поправила я.

О черт — он следует протоколу, называя меня по имени, которое я придумала для общения с внешним миром.

—  Прости… я хотел сказать Сара. Впустишь меня?

—  Ты принес новое письмо?

—  Мне нужно поговорить с тобой кое о чем более важном, Каро… Сара. Слышал, что доктор Симмонс уже говорила с тобой. Она сказала, я могу зайти.

—  Не хочу об этом разговаривать. Я не готова.

После небольшой паузы я сдалась — это было неизбежно. Один за другим открыла три засова и обычный замок, медленно отворила дверь. Он стоял на пороге, держа перед собой значок. Он прекрасно знал меня и был уверен: я захочу убедиться, что он по-прежнему имеет все полномочия. Я даже улыбнулась. Затем скрестила руки на груди, принимая защитную позу, и отступила на шаг. Улыбка исчезла.