Курт Ауст - Судный день

Я улыбнулся и сказал, что воспользуюсь изобретением Альберта, – прочерчу в окне крест фонарем, и ты будешь знать, что это я. И вышел на мороз, но теперь по телу у меня уже разливалось такое тепло, что никакая стужа была мне не страшна. Я быстро добрался до каретного сарая, а оттуда направился к харчевне, как вдруг вспомнил: фонарь я забрал с собой, так что Томас шел тут один в кромешной тьме. Укоряя себя, я дошел до заднего крыльца, на самой нижней ступеньке которого свет фонаря выхватил из мрака большой сугроб. Прежде там его не было… Я наклонился, и вдруг сугроб зашевелился.

– Пе… Петтер… это ты… хорр-рошо… – Зубы у профессора стучали, и он еле выговаривал слова. Я подхватил его под руки и помог приподняться. Он охнул и пожаловался на боль в ноге.

Как я понял, Томас, поднимаясь по ступенькам, поскользнулся, ударился головой об лед и запросто мог бы замерзнуть насмерть. Довести его до нашей комнаты оказалось делом непростым: он совсем ослаб, и тяжесть его грузного тела прижала меня к перилам. К счастью, заслышав шум, к нам вышел хозяин и помог затащить Томаса наверх. Мы уложили его в постель, я сбегал в харчевню за углями и дровами, а трактирщик подогрел кружку молока – и мы напоили Томаса. Тогда он уснул.

Хозяин пошел к выходу, у двери обернулся, молча посмотрел на нас и исчез в коридоре. Его взгляд мне не понравился: в нем светилось злорадство. Он словно думал: “Ну вот, теперь и профессора можно вычеркнуть”. Я взглянул на кружку из-под молока. Возможно, там было не только молоко? Я притронулся к щеке Томаса: теплая, но не горячая. В ядах я не разбирался, поэтому, даже если трактирщику и вздумалось бы отравить профессора, я бы ничем не помог. К тому же вряд ли фон Хамборк решился бы в открытую отравить Томаса. А следующей жертвой стал бы я.

Нет, хватит, мне уже на каждом углу мерещатся убийцы!

Я с трудом стащил с профессора одежду и укрыл его одеялом. Дышал профессор тяжело и несколько раз закашлялся во сне, однако мне этот кашель показался совершенно обычным.

Я присел на кушетку, но тут же вскочил и принялся расхаживать по комнате. Втаскивая Томаса по лестнице, я едва не надорвался, однако мысли мои оставались ясными, как никогда. Вспомнив о Марии, я направился к двери, однако в этот момент Томас шевельнулся, я вернулся на кушетку и попытался подумать о чем-нибудь другом. Разговор с Бигги. Обо всем ли я успел спросить? Не упустил ли чего важного? Наверняка упустил, но в голову ничего не приходило. Я воскрешал в памяти подробности нашего с Бигги разговора, и меня не покидало ощущение, будто Бигги сказала что-то важное… Или сделала? Ну да, что-то она говорила… И это помогло бы нам разоблачить убийцу? Нет, вспомнить не получалось…

Томас, похоже, крепко заснул, и я, успокоив свою совесть, решил, что он так проспит всю оставшуюся ночь, а Марии моя защита нужна больше.

Перед уходом я, последовав старому совету Томаса, положил перед дверью камешек, чтобы потом проверить, не поднимался ли кто-нибудь в нашу комнату.

Мария открыла дверь и быстро втянула меня внутрь. У меня перехватило дыхание. Я хотел было отвернуться, но девушка держала меня крепко. Она проговорила:

– Я же для тебя стараюсь, дуралей.

В тусклом свете очага ее тело светилось невыразимо прекрасной белизной. Я попытался прикоснуться к Марии, но она рассмеялась и отступила назад, оказавшись возле сложенного в кучу белья. Она стянула с меня мокрую одежду и повесила сушиться у огня. В самом дальнем конце прачечной от стены к стене были протянуты веревки, на которых висело выстиранное белье – в основном простыни и пододеяльники. Они почти касались пола, так что получалась еще одна стена. В щелях – под потолком и в стенах – гулял холодный ветер, и в отблесках огня казалось, будто эта белая стена оживает.

Мария принесла теплое полотенце и насухо вытерла мне спину, а затем заставила меня опуститься на колени и вытерла волосы. Я чувствовал ее руки и жар ее бедер, прижимавшихся к моим плечам и спине. Мое естество налилось кровью и ожило, и я не отваживался посмотреть вниз.

Прильнув к моим губам, Мария слегка подтолкнула меня на лежанку, а сама опустилась рядом. На лицо девушки падала тень, и в отблесках огня я видел лишь округлые формы ее тела. Я провел рукой по ее бедрам, поднимаясь все выше, будто в страхе, что от моего прикосновения она исчезнет. Мои пальцы сдавили ее мягкую кожу, Мария вздохнула, и я испуганно отдернул руку, но она опять положила мою руку себе на бедро, вновь вздохнула и поцеловала меня.

За окном снежная буря укрывала землю снегом, а в прачечной тем временем Мария открывала передо мной новый мир, мир тепла, о котором я доселе не грезил даже в самых смелых мечтах. Она управляла мною и направляла меня, но так бережно и мягко, что лишь много позже я осознал, что той ночью Мария сыграла роль творца, превратив меня из юноши в мужчину. Тогда мне казалось, что небо вот-вот упадет на землю, звезды остановят свой ход по небосклону, а смерть уже пришла навсегда, неожиданно простая и благословенная, но прикосновения девушки возродили во мне жизнь и силу, воскресили надежду: нет, планеты, как ни в чем не бывало, вертятся вокруг солнца, да и само солнце еще не раз взойдет для нас…

Именно тогда, в тот самый момент, я словно начал жить. Начало. Жизнь. Неведомые прежде радость и страсть кипели у меня в груди, руках, губах, чреслах…

Наконец меня сморила легкая сладостная усталость, я задремал, но даже во сне чутко прислушивался к малейшему движению. Пробормотав что-то, Мария заворочалась, я открыл глаза и посмотрел на нее. Она лежала на спине, и отблески пламени кружились на ее лице, – она казалась мне такой мягкой и прекрасной. Мария приоткрыла рот, и между ее розовыми губами, блестящими и слегка припухлыми, я заметил темные гнилые зубы. Мне хотелось поцеловать ее, но это зрелище остановило меня: я словно увидел дьявола, выглядывающего из-за плеча самого Христа! Я никак не мог отогнать это видение и даже протер глаза. Мария проснулась и сонно посмотрела на меня. Видимо, она что-то заподозрила, потому что тотчас сомкнула губы и прикрыла рот рукой.

– Что это ты так смотришь?

– Я только… на твое лицо, Мария – ты такая красивая… – И я наклонился поцеловать ее, стараясь спрятать от нее глаза.

С силой оттолкнув меня, девушка повернулась ко мне спиной. Я нерешительно притронулся к ее бедру, но она сердито стряхнула мою руку и отодвинулась еще дальше.

Я совсем растерялся.

Внезапно Мария легла ко мне вполоборота, прикрывая лицо простыней.

– Значит, наш молодой господин явился сюда защищать меня, – с насмешкой бросила она, – да ведь он и сам не знает от кого! – И фыркнула: —Ха! Наш великий профессор и его маленький помощник, – она похлопала по моим вялым чреслам, и я быстро натянул до пояса простыню, – хотят найти убийцу! Ищут, и рыщут, и задают хитроумные вопросы! Уж они-то лучше знают, как Мария должна относиться к ведьме и ко всем остальным! – Она хрипло рассмеялась. – Но известно ли кому-нибудь, кто убийца? – Ответа она не ждала. – Конечно! Маленькой Марии все известно! Маленькая глупенькая Мария все знает!