Джон Харвуд - Мой загадочный двойник

И даже если Феликс не лгал. «Я вступал в телесную близость прежде». Добавь он «с твоей сестрой», я бы никогда… Но ведь он не знал, не мог знать, что она моя сестра, да и Кларисса не могла предположить, что из всех женщин на свете именно я… Лили предостерегала меня, как предостерегла бы ты, кабы я спросила твоего совета вместо того, чтобы очертя голову броситься в объятия Феликса. Отец не смог бы принудить меня к браку с мистером Брэдстоуном. Я сама себя обманула.

Если бы не это случайное стечение обстоятельств… впрочем, нет, не такое уж случайное. Сердечная улыбка появившаяся на лице Феликса, когда он впервые увидел меня на приеме у миссис Трейл: я всегда старалась подавить это воспоминание, чтобы не ревновать. «Прошу прощения, я обознался».

Его повлекло ко мне, потому что я напомнила ему Клариссу.

Я все еще стояла неподвижно, уставившись на нее, когда услышала стук передней двери и веселое насвистывание в прихожей. Потом на пороге гостиной появился Феликс, улыбаясь самой теплой своей улыбкой:

— Любимая моя, мне так…

Улыбка медленно сползла с лица.

— К-каролина… — заикаясь проговорил он. — Что… что ты?..

— Это не Каролина, — сказала я. — Это Кларисса, моя сестра и мать твоего будущего ребенка.

Лицо Феликса жалобно сморщилось; глубокие складки пролегли там, где никогда не было и намека на складки, — так открываются трещины в стене за секунду до обрушения. Он весь поник, съежился под моим холодным взглядом, и в нем ничего не осталось от мужчины, которого я любила.

Он пошевелил губами, но с них не слетело ни звука. Потом шагнул вперед, с безнадежной мольбой протягивая ко мне руки.

— Не смей до меня дотрагиваться, — сказала я, не узнавая собственного голоса. — Я тебе никто: она твоя жена. Я иду наверх за своими вещами. Я не желаю разговаривать ни с одним из вас, никогда впредь.

Феликс сделал еще одну безуспешную попытку заговорить. На мгновение мне показалось, что он собирается удержать меня, но его рука бессильно упала, и я, не оглядываясь, вышла из комнаты. Я ступала твердо, руки у меня не дрожали, глаза были совершенно сухие. Двигаясь как автомат, я поднялась в спальню, собрала последние вещи, которые еще не успела упаковать (включая кошелек с запасными десятью гинеями, отданный Феликсом мне на хранение), надела дорожный плащ и закрыла чемодан.

Он ждал у подножья лестницы, бледный как мел:

— Розина, умоляю тебя…

Он опять попытался было прикоснуться ко мне и опять бессильно уронил руку. Краем глаза я видела Клариссу, но никто из них не вымолвил ни слова мне вслед, и секунду спустя я захлопнула за собой дверь.

Я не заплакала тогда и до сих пор не проронила ни слезинки. Завтра я сяду на поезд до Лондона, а оттуда отправлюсь прямиком в Плимут. Таким образом, я буду у тебя днем раньше намеченного срока, — надеюсь, ты не возражаешь. Я ума не приложу, что мне теперь делать, — знаю лишь, что сначала мне нужно увидеться с тобой.

Отправлять это письмо не имеет смысла. Наверное, я сожгу его — или сохраню как напоминание о своей несказанной глупости.

Я внимательно просмотрела все содержимое пакета, но никакого письма от матушки там не оказалось. Вероятно, какие-то другие бумаги после нее все же остались, но они погибли вместе с нашим домом. Не иначе именно про них говорила тетя Вайда перед самой смертью: «У меня было все записано, но теперь бумаги покоятся под завалом».

Бедная Люсия! Не подлежит ни малейшему сомнению: ее матерью была Кларисса, а не Розина. Матушка оставила мне письма, поскольку — из-за истории с несчастной Розиной — не хотела, чтобы я вышла замуж за одного из Мордаунтов, вот и все. Розина умерла через три дня после моего рождения, именно это и надорвало сердце матушке, как сказала тетя Вайда… вернее, сказала бы, если бы могла.

Но как умерла Розина? Уж не наложила ли на себя руки? Постараюсь не думать об этом. Я должна думать о Люсии и том, как мне поступить.

Можно сжечь письма и сказать ей, что мистер Ловелл так и не отдал мне пакет.

А завещания? А брачное свидетельство Розины? Их тоже сжечь?

Складывается впечатление, будто матушка считала, что мы имеем какие-то права на поместье Мордаунтов. Среди всего прочего в пакете находится копия завещания, составленного Феликсом в Белхавене «в преддверии брака с моей возлюбленной невестой Розиной Мэй Вентворт», согласно которому все поместье переходит к ней. А также копия завещания, составленного Розиной в Неттлфорде двенадцатого декабря 1860 года, согласно которому все ее имущество переходит «к моей любимой кузине Эмилии Феррарс, в полном соответствии с запечатанными распоряжениями, кои ей надлежит вскрыть в случае моей смерти», — однако никаких распоряжений в пакете нет.

Если Феликс Мордаунт все еще жив… Но нет, поместье унаследовал Эдмунд Мордаунт. Видимо, Феликс снова изменил завещание перед смертью.

Если только он не сошел с ума, как его брат Хорас, и не заточен сейчас в психиатрической клинике Треганнон.

Следует ли рассказать все Люсии? Она непременно заподозрит… то, о чем мне даже думать не хочется… и тогда я точно ее потеряю.

Но если наше счастье будет построено на лжи… да и лгать я совсем не умею. Люсия почувствует, что я что-то скрываю от нее, и будет пытать меня, пока я не признаюсь, и тогда все будет хуже, чем если бы я сразу рассказала правду.

Нет, если я пойду на обман, а она разоблачит меня, между нами ляжет тень отчуждения, и я все равно потеряю Люсию.

Но вдруг я ошибаюсь? Вдруг Кларисса не имеет к ней никакого отношения? Однако, прочитав письма, Люсия неминуемо придет к такому же выводу, что и я. Знаю, я хватаюсь за соломинку, но если есть хотя бы один шанс из тысячи…

До возвращения в Лондон мне надо постараться выяснить, что сталось с Клариссой и Феликсом. Можно, конечно, обратиться за помощью к Генри Ловеллу… хотя нет, я лишила себя такой возможности, когда солгала поверенному, что помолвлена с человеком, которого даже в глаза не видела.

Уж если кто и знает все, так это Эдмунд Мордаунт. До Лискерда всего двадцать миль пути — не более получаса на поезде. А если клиника Треганнон расположена поблизости от города, я наведаюсь туда с утра пораньше и успею вернуться в Лондон к вечеру.

Но даже если Эдмунд Мордаунт окажется дома и согласится принять меня, я не смогу объяснить свой интерес к судьбе Клариссы и Феликса, не выдав тайну Люсии. И я забываю про завещания. Если он знает о завещании Розины (предположим, в свое время права на поместье все-таки заявлялись), то вряд ли обрадуется появлению некой мисс Феррарс. И вряд ли согласится хранить нашу тайну. Думаю, мне следует назваться Люсией Эрден… но нет, без разрешения Люсии никак нельзя.