Ли Чайлд - Джек Ричер, или Я уйду завтра

Я был слегка потрясен. Как всегда. Вот только адреналин продолжал кипеть в моей крови. Адреналиновая железа, пропади она пропадом, работает медленно. Потом идет избыточная компенсация. Слишком сильно и с большим опозданием. Секунд десять я восстанавливал дыхание. Еще десять приходил в себя. Затем оттащил обоих парней к стене и посадил так, чтобы они упирались в нее спиной. Их куртки с капюшонами растянулись на ярд, пока я их тащил. Дешевая одежда. Одноразовая – на случай, если бы они испачкались моей кровью. Я проследил за тем, чтобы они не упали и не задохнулись, после чего выбил им правые локти. Оба были правшами, я понимал, что могу встретиться с ними еще раз, и хотел, чтобы они больше не вставали на моем пути. Однако никаких серьезных увечий. Три недели в легком гипсе, и они будут как новенькие.

В карманах у них лежало по сотовому телефону. Я взял оба. В каждом оказалась моя фотография. Однако они никуда по ним не звонили. Больше мне ничего не удалось найти. Ни денег, ни ключей. Ни одной улики или указаний на то, откуда они взялись. И я не мог рассчитывать, что в ближайшее время они смогут ответить на мои вопросы. Я очень сильно их отделал, и парни находились в полном нокауте. Но даже после того, как придут в себя, нет никаких гарантий, что они будут что-нибудь помнить. Возможно, даже с именами возникнут проблемы. Сотрясение мозга иногда приводит к непредсказуемым последствиям. Врачи не шутят, когда спрашивают у пострадавших, какой сегодня день и кто наш президент.

Впрочем, я ни о чем не жалел. Лучше причинить противнику избыточный урон. Те умники, которые задумываются о последствиях, редко до них доживают. Они сами становятся последствиями. Так что никаких сожалений. Но и прибыли никакой. А это меня разочаровало. Даже их кастеты мне не годились: и тот и другой оказались малы. Я выбросил их в сточную канаву в двадцати футах от поля боя.

Их машина все еще стояла у тротуара. У нее были нью-йоркские номера. Навигационная система отсутствовала, так что я не мог найти в памяти местонахождение их базы. В кармане на двери я обнаружил арендное соглашение на имя, которого никогда прежде не слышал, и лондонский адрес – наверняка фальшивка. В отделении для перчаток лежали инструкция к машине, блокнот и шариковая ручка. Записей в блокноте не оказалось. Я взял ручку, вернулся к парням у стены, прижал голову Леонида и написал у него на лбу крупными буквами: «Лиля, позвони мне». Для верности я обвел надпись.

Потом я украл их машину и уехал на ней.

Я двинулся по Второй авеню на юг, свернул на Пятидесятую улицу, поехал на восток до самого конца и бросил машину возле пожарного гидранта в половине квартала от магистрали ФДР. Я надеялся, что парни из семнадцатого участка ее найдут, что-то заподозрят и наведут справки. От одежды легко избавиться – и она не оставляет следов. С машинами сложнее. Если люди Лили использовали «импалу», когда ездили убивать частных детективов молотками, то внутри должны остаться улики. Я ничего не обнаружил при визуальном осмотре, но эксперты обладают куда большими возможностями.

Я вытер руль и ручку переключения передач полой рубашки, бросил ключи в канаву и пешком вернулся на Вторую авеню, где встал в тени и стал дожидаться такси. Машин было довольно много, и фары задних освещали кабины тех, что ехали впереди. Поэтому я видел, сколько человек сидит в каждой. Я не забыл слов Терезы Ли: фальшивые такси кружат по Десятой и по Второй авеню, один парень впереди, двое сзади. Наконец я дождался такси, в котором сидел только водитель, и остановил его. Шофер оказался сикхом из Индии, с тюрбаном на голове, большой бородой и минимальным знанием английского. Не полицейский. Он отвез меня на юг до Юнион-сквер. Я вышел, сел на скамейку, стоявшую в темноте, и принялся наблюдать за крысами. Юнион-сквер – самое лучшее место в городе для этих целей. Днем управление парков разбрасывает на лужайках кровь и кости в качестве удобрений. Ночью крысы приходят сюда пировать.

В четыре часа я заснул.

В пять часов у меня в кармане завибрировал один из захваченных мной сотовых телефонов.

Я проснулся и потратил секунду, чтобы проверить, что происходит вокруг, после чего вытащил телефон из кармана. Он не звонил. Только слегка подрагивал. Звук был отключен. На маленьком монохромном дисплее появилась надпись: «Номер не определен». Я открыл телефон и на большом цветном дисплее прочитал такую же надпись. Я поднес телефон к уху.

– Привет, – сказал я.

Новое слово, изобретенное совсем недавно.

Мне ответила Лиля Хос. Ее голос, ее акцент, ее дикция.

– Значит, ты решил объявить войну. Очевидно, ты не соблюдаешь никаких правил.

– Кто ты такая? – спросил я.

– Ты узнаешь.

– Я хочу знать сейчас.

– Я – твой худший кошмар. И началось это два часа назад. К тому же у тебя есть то, что принадлежит мне.

– Ну, так приходи и забери. А еще лучше, пришли парочку своих парней, других. Мне нужно еще немного размяться.

– Сегодня тебе повезло, вот и все.

– Мне всегда везет, – заявил я.

– Где ты находишься?

– Возле твоего дома.

Последовала пауза.

– Нет, ты врешь.

– Верно, – сказал я. – Но ты только что подтвердила, что живешь в доме. И сейчас стоишь возле окна. Спасибо за информацию.

– Где ты на самом деле?

– На Федерал-Плаза. В ФБР.

– Не верю.

– Тебе решать.

– Скажи мне, где ты находишься.

– Рядом с тобой. На углу Третьей авеню и Пятьдесят шестой улицы.

Она собралась ответить, но почти сразу опомнилась. Однако она успела произнести на выдохе звук «э». Словно собиралась с усмешкой сказать: «Это совсем не так уж и близко».

Значит, она не рядом с Третьей авеню или Пятьдесят шестой улицей.

– Последний шанс, – сказала она. – Я желаю получить свою собственность. – Ее голос смягчился. – Если хочешь, мы можем договориться. Оставь этот предмет в безопасном месте и скажи, где оно находится. Я попрошу, чтобы его мне привезли. Нам не нужно встречаться. Тебе даже заплатят.

– Я не ищу работу.

– А ты ищешь возможность остаться в живых?

– Я тебя не боюсь, Лиля.

– Так говорил Питер Молина.

– И где он теперь?

– Он у нас.

– Живой?

– Приходи – и узнаешь.

– Он оставил сообщение своему тренеру.

– Или я воспроизвела запись, которую он сделал, пока был жив. Может быть, он сказал мне, что его тренер никогда не отвечает на телефонные звонки в обеденное время. Может быть, он мне очень многое рассказал. Может быть, я его заставила.

– Где ты, Лиля?

– Я не могу ответить на твой вопрос. Но могу послать за тобой людей.

В сотне футов я заметил патрульную машину, которая медленно ехала по Четырнадцатой улице. В окне возникали розовые вспышки, когда водитель поворачивал голову направо и налево.