Феликс Фрэнсис - Азартная игра

– Все в порядке, мам, – сказал я. – Успокойся. Я не сделал ничего плохого, и полиция это знает. Иначе бы они меня не отпустили. Точно тебе говорю, все будет хорошо.

Минут пять ушло на то, чтоб мама уже окончательно успокоилась. Я понял это, когда она посоветовала мне плотно позавтракать. И вот я положил трубку и откинулся на подушки.

– Ты что, на работу сегодня не пойдешь? – спросила Клаудия. Она вошла в спальню с двумя дымящимися чашками горячего кофе.

То был вполне невинный вопрос, но мне почему-то показалось, она задала его специально, узнать о моих планах и, в зависимости от ответа, строить свои.

– Не знаю, – ответил я, принимая у нее из рук чашку. – А ты как думаешь, стоит?

– Могло быть и хуже, – ответила она. – Ты до сих пор мог бы торчать в полицейском участке. Или оказаться в суде. Так что давай взглянем на ситуацию со светлой ее стороны.

– А у тебя какие планы? – спросил я.

– Да никаких особенно, – сказала она. – Может, чуть позже прошвырнусь по магазинам.

– За продуктами?

– Нет. Мне нужно новое платье. Для шоу на следующей неделе.

– Ах да, – сказал я. – Совсем забыл.

Мысль о том, что придется прийти на премьеру нового мюзикла в Вест-Энде, где будут присутствовать все эти толпы репортеров, не слишком радовала. Мы с Клаудией получили приглашение от Джен Сеттер не только на это событие, где будут сплошь звезды, но и на вечеринку после спектакля. «Интересно, – подумал я, – будет ли Джен после того, как я столь неуклюже отшил ее в Челтенхеме, так уж рада видеть меня в театре. Уже не говоря о моем аресте».

Смотреть на все со светлой стороны – так сказала Клаудия. Все действительно могло быть гораздо хуже. Я мог бы до сих пор торчать в камере полицейского участка, или, как Геб, лежать в холодильнике морга в Ливерпуле, или же в палате интенсивной терапии госпиталя в Суиндоне, как Билли. Все могло быть значительно хуже.

– Ладно, – со всей решимостью заметил я. – Пришла пора бросить вызов миру. Я собираюсь встать и пойти на работу и в гробу видел всех, кто что-то там про меня думает. Я невиновен, так и буду себя вести.

– Узнаю моего мальчика, – с улыбкой заметила Клаудия. – В гробу ты их видел, правильно!

И она легла на постель и придвинулась ко мне поближе, и рука ее скользнула под простыни.

– Идти, но ведь не сразу же? Или… – тут она снова усмехнулась. – С работой можно немножко и подождать, а?

Вот теперь я окончательно смутился.

Может, я неправильно истолковал эти ее сигналы?

– Так, дай-ка подумать, – с улыбкой предвкушения протянул я. – Работа или секс? Секс или работа? Трудно принять решение.

На самом деле ничуть не трудно.

Секс с легкостью победил.

До ленча я в контору так и не явился, но не только из-за игр в постели с Клаудией. По дороге заехал в Хендон, проверить, как там Шерри, и забрать свой компьютер, который оставил на столе Геба.

– Что это с тобой случилось? – спросила она, открыв дверь. – Я думала ты заедешь вчера днем.

– Собирался, – ответил я. – Но в одном месте меня задержали. – Я решил не вдаваться в подробности. – Ну, чем занимаешься?

– Да вот начала разбирать вещи Геба в спальне, – ответила она. – До смерти надоело сидеть и ничего не делать. Хоть какое-то занятие, отвлекает.

– Нашла что-нибудь интересненькое? – осведомился я, направляясь следом за ней в спальню.

– Только это, – она подняла с кровати какой-то предмет. – В самом дальнем углу гардероба, висел на крючке за пиджаками.

И она протянула мне маленькую пластиковую коробочку с замочком-защелкой. Внутри, скрепленные резинкой, лежали двадцать две кредитные карты. Я снял резинку и стал их перебирать. Насколько можно было судить, все они соответствовали выпискам с разными вариациями имени Геба.

– Зачем человеку столько кредитных карт? – спросила Шерри. – И почему они были спрятаны в коробке в самом дальнем углу шкафа? На мой взгляд, совсем новенькие.

«На мой взгляд – тоже», – подумал я. Геб не озаботился подписать их на обратной стороне. Эти карты были приобретены исключительно с одной целью – использовать их в Интернете. Но я это и так знал. Видел выписки.

Под картами лежали сложенные в несколько раз четыре листка бумаги, аналогичные тем, что показывал мне старший инспектор Томлинсон накануне утром. И я снова смотрел на списки цифр и букв. Первые колонки на каждой стороне были определенно датами, но написаны по-американски – сначала месяц, затем день. Стало быть, 2/10 – это десятое февраля. Все даты во всех списках начинались с 1, 2 или 12, значит, были от января, февраля или декабря.

Шерри, сидя на полу, разбирала содержимое ящиков комода, вынимала аккуратные стопки маек и выкладывала их на кровать. Я оставил ее, вышел из спальни и прошел в гостиную.

Копии исписанных от руки листов все еще лежали на столе рядом с моим компьютером, а также копиями бланков и выписок по кредиткам. Даты на них все начинались с цифры 3 – стало быть, с марта.

Я отнес их в спальню.

Во всех списках вторая и третья колонки представляли, судя по всему, денежные суммы. А четвертая – ряд заглавных букв – наверное, инициалы. Я пересчитал их. Всего получилось девяносто семь наборов разных букв.

– Ты чего это рассматриваешь? – спросила Шерри.

– Сам еще толком не пойму, – ответил я. – Списки каких-то цифр и букв. Вот, взгляни, – я протянул ей листы. – Думаю, что первые колонки в каждом списке – это даты, следующие, очевидно, деньги.

– В долларах или фунтах? – спросила она.

– Понятия не имею, – протянул я. Может, именно поэтому суммы, указанные в выписках по кредитным картам, не соответствуют тем, что на листах. Возможно, одни указаны в долларах, а другие – в фунтах?

Я оставил Шерри изучать списки, а сам пошел в гостиную за квитанциями и калькулятором Геба.

– Скажи, какой курс доллара к фунту? – вернувшись, спросил я.

– Около одной целой шести десятых доллара за один фунт, – ответила Шерри. – По крайней мере, на прошлой неделе так было, но курс все время меняется.

Я перемножил суммы, указанные в выписках по кредиткам, на 1,6 и попробовал сравнить полученные суммы с теми, что значились на листах бумаги. Бесполезное занятие. Начать с того, что я не знал точного курса обмена на тот или иной день, к тому же в двадцати двух выписках значилось свыше пятисот различных поступлений. Некоторые суммы были близки, но ни одна не совпадала точно. Но какая-то связь между ними просматривалась, это ясно.

– Узнаешь какие-нибудь инициалы в этих списках? – спросил я Шерри.

– А ты думаешь, это инициалы?

– Не знаю. Но похоже на то.

Она покачала головой.

– А ты знала, что Геб делал ставки через Интернет? – спросил я.

Она подняла на меня глаза.

– Ну конечно. Все мужчины играют в эти игры. Геб любил время от времени поставить на какую-нибудь лошадь. В отца пошел. Должно быть, это заложено в генах.