А. Казински - Убийство русалки

За исключением Эдварда, все уже смотрели на улицу, где за стеной, огораживающей поместье Колинов, остановился экипаж. В утреннем воздухе раздалось лошадиное ржание. Ханс Кристиан повернулся к окну и увидел полицейского, входящего в ворота.

Где-то далеко реальность постучала в двери с сокрушающей силой. Они открылись. Нет смысла сейчас читать, нужно подождать, все слышат решительные шаги в передней, затем на лестнице на второй этаж, все взоры обратились от окна на дверь салона.

Все встали, произведя изрядный шум. Полицейский в черной шляпе зашел внутрь.

– Ханс Кристиан Андерсен, – заявил полицейский, и все присутствующие теперь переводили взгляды с полицейского на Ханса Кристиана так, как обычно смотрят на шар, сбивающий кегли.

Полицейский протолкнулся среди шепчущейся публики, которая расступилась в сторону, желая своими глазами наблюдать разворачивающуюся сцену. Наконец, он встал перед Хансом Кристианом, который все еще сидел и бесцельно сжимал свои бумаги.

Ханс Кристиан сглотнул, посмотрел на свои путевые заметки из Италии, потом перевел взгляд на Эдварда, который в недоумении пожал плечами. Неужели все так плохо, что его даже приходится арестовать?

– Вы – Ханс Кристиан Андерсен? – справился полицейский и положил руку на бляху на ремне. Он, очевидно, был таким же, как другие полицейские, с которыми Ханс Кристиан сталкивался в Копенгагене, где так щедро раздавали увесистые оплеухи, удары палкой и принудительные прогулки в сточную канаву. В Оденсе полицейские были другими, более дружелюбными, готовыми выслушать, если человек хотел объясниться.

– Отвечайте, вы! – рявкнул полицейский.

– Да.

– Значит, следуйте за мной. – Полицейский решительно взял Ханса Кристиана за плечо.

Ханс Кристиан снова посмотрел на Эдварда.

– Все и правда так плохо? – спросил он.

Эдвард шагнул вперед.

– Уважаемый, что происходит?

Полицейский, похоже, узнал Эдварда Коллина и сразу убрал руку от Ханса Кристиана. Еще одно доказательство того, как низко общественное положение Ханса Кристиана. С ним можно обращаться, как с грязным уличным мальчишкой, из тех, что подбирают у городских ворот упавший из переполненных крестьянских повозок товар.

– Это приказ директора полиции, господин Коллин, – ответил полицейский. – Он хочет поговорить с Андерсеном.

– О чем? – спросил Ханс Кристиан. Его нижняя губа задрожала, а в мыслях он перебирал все свои недавние поступки. Он сделал что-то не то, он написал что-то не то, этот человек узнал, что именно он записал у себя в дневнике?

– О чем? – повторил Эдвард, и по собранию пробежала дрожь. – О чем Козьмус Браструп [11] Козьмус Браструп – реальное историческое лицо. Действительно занимал пост директора полиции Копенгагена во время действия романа. Позже дослужился до должности министра юстиции и, на недолгое время, министра культуры. будет разговаривать с господином Андерсеном?

Полицейский выглядел смущенным.

– Я сожалею, но я получил ордер на арест от директора полиции. Господин Андерсен должен проследовать за мной.

Ханс Кристиан попытался слабым голосом выразить неловкий протест, он не хотел ехать, он хотел поехать в другое место. Неужели его выволокут отсюда за шиворот? Как нашкодившего ребенка? Вдруг он вспомнил, как когда-то работал на ткацкой фабрике в Оденсе. Старые рабочие утверждали, что он барышня, девственник, они хотели заглянуть ему в штаны, унизить его, и, несмотря на его крики, стащили с него брюки и раздели его перед другими парнями с фабрики. Тогда он убежал домой к матери, и та пообещала, что ему не придется возвращаться на фабрику. Сейчас ему хотелось сделать то же самое. Убежать, исчезнуть.

– Сейчас неподходящее время, я не могу оставить свою публику.

– Директор полиции не ждет. Идемте, – ответил полицейский и снова крепко взял Ханса Кристиана за руку, стащил его со стула и повел к выходу.

Толпа расступилась. Эти взрослые мужчины, «правильные» мужчины смотрели на него, крутят усы, один из них уставился в монокль. Ханс Кристиан старался избегать их взглядов и смотрел в пол, пока его тащили через зал.

Как обычного преступника.

Может быть, его вышлют из Копенгагена, вышвырнут? У подножия лестницы горничная подала ему пальто. Полицейский не смог скрыть презрения. В рукаве зияла дыра. К тому же пальто было слишком теплым для этого времени года. Просто-напросто он не мог позволить себе нового с прошлой зимы.

– Вы можете сказать мне что-нибудь? Что-то случилось с кем-то из моих знакомых? – спросил Ханс Кристиан.

Они прошли по поместью, красивому двору с темными деревьями, покинули собственность Коллинов и вышли на улицу. Пожилой полицейский сидел на облучке повозки. Люди смотрели на них в окно, на последний акт трагедии Андерсена. Полицейский дал вознице знак, и, когда они оба сели в повозку, она начала двигаться по улице Норесгаде к площади Конгенс Нюторв, где едва не наехала на пару бродячих собак.

– Разве мы едем не в суд? – спросил Ханс Кристиан.

– Директор полиции находится на месте преступления, – выкрикнул в ответ молодой полицейский.

На месте преступления? Ханс Кристиан не находит слов и смотрит на прогуливающихся по площади женщин с зонтиками и нарядных детей в шляпках. Они подъехали к каналу Хольменс. Запах ударил им в нос. Эта часть канала представляла собой огромный городской отстойник, куда стекался весь навоз, место сброса всего съеденного, выпитого, использованного, выкинутого и сгнившего в городе. Все, что выбрасывали в сточные канавы, приплывало сюда, и иногда это были вещи весьма забавного свойства, но чаще всего это была позорная изнанка города. В особенности в этот приятный день в конце лета, когда ничто не может проплыть мимо, не вызвав горьких воспоминаний о том, чем оно когда-то являлось. Хансу Кристиану пришлось зажать нос, но полицейские этого не заметили.

Большая толпа собралась около канала. Здоровенные парни, с трудом стоящие на ногах, молодые женщины в шалях, подручный маляра с испачканным краской лицом, несколько торговцев с клетками, в которых сидят куры и гуси, вечная борьба копенгагенцев за гроши. Государственное банкротство [12] Государственное банкротство Дании 1813 года – экономический кризис, произошедший в Дании после Наполеоновских войн и имевший огромные долгосрочные последствия для экономической, социальной и политической сфер. тяжело ударило по всем, и работать теперь приходилось в два раза больше, а платили за это в три раза меньше.

Внизу у воды происходило нечто, привлекающее к себе всеобщее внимание. Экипаж проехал между людьми, и они посторонились, пропуская полицейского и Ханса Кристиана. Ханса Кристиана протолкнули среди людей, и он увидел заметную фигуру на старом ящике от фруктов, стоявшую на нем, как на временном пьедестале.