Ольга Раудина - Обряд. Песня русалки

В романе упоминаются славянские руны, которые на самом деле никогда не существовали. В тексте вы встретите много мифов, а также реальных праздников, обычаев и символов, переиначенных в угоду авторскому умыслу.

Помните, что это всё – сказка.

Бабушка приподняла подол бордовой юбки, чуть наклонившись вперёд. Из пучка, в который она множеством шпилек с красными бусинами убирала длинные седые волосы, выпало несколько прядей у шеи. Они спрятались под кружевным воротом кремовой блузки, слишком плотной и закрытой для жаркого летнего утра.

Бабушка шагнула в воду.

Злата хотела закричать, но голос пропал. Из открытого рта не вырвалось ни единого звука. Звуков вообще не было. Не пели птицы, не шелестели листья, не свистел тёплый ветер, который Злата чувствовала кожей. Звучала только река. Звучала слабым течением, далёким перестуком камушков на дне и русалочьим смехом.

Бордовая юбка медленно намокала. Тёмные пятна расползались по ткани, двигаясь выше, к коленям. Подол терялся в черноте реки, сливался со стихией – чужой, сильной, но гостеприимной.

Бабушка шла дальше.

Злата хотела бежать. Хотела спасти, выдернуть на сушу, отвести домой – подальше от опасного берега. Но не могла. Тело сковал знакомый, уже привычный страх. Он холодной водой втекал внутрь, наполнял изнутри, делал ноги свинцовыми.

Бабушка остановилась. Изящно подняла руку, раскрыла ладонь с короткими, но тонкими пальцами. В центре затрещало длинными язычками золотистое пламя. Оно плавилось под солнечными лучами и напитывалось их силой.

Рука дрогнула. Плавно заскользила вниз.

Через секунду вода и пламя соприкоснутся.

Вода взметнётся вверх прозрачным, шипящим паром.

Огонь опалит прятавшееся в блестящей черноте реки белое девичье тело.

Бабушка улыбнётся, наблюдая, как скользят зелёные волосы в мутной воде.

Через секунду.

Злата рывком поднялась, свесила ноги с кровати и зажмурилась. В темноте прикрытых век таял образ бабушки в бордовой юбке с трескучим огнём в руке и красными бусинами в седых волосах. Головки алыми каплями пульсировали перед глазами, отказываясь исчезать.

Злата вскочила, машинально одёргивая вниз короткую сорочку, и бросилась к зеркалу. Столик рядом с ним занимала деревянная резная шкатулка. По её бокам вились руны Агни, сплетаясь в причудливые, чуть угловатые из-за неопытности мастера узоры, . На крышке расправило лучи солнце. Оно улыбалось – кривовато для весеннего божества – и смотрело на хозяйку миндалевидными раскосыми глазами. Шкатулку подарил Саша четыре года назад. Злата в тот же вечер поставила её на столик и почти никогда не открывала.

В шкатулке лежала пара бабушкиных шпилек. Она забыла их на крыльце, когда уезжала. Забрала одежду, фотографии, даже вышитые полотенца, которые шила в приданое. Шила и приговаривала: «Если у меня, конечно, когда-нибудь будет внучка». Внучка родилась, а бабушка уехала, чтобы больше никогда не появляться в жизни сына и его семьи. Так Злате рассказывал папа.

Бабушку Злата не знала. Не знала, как звучал её голос. Не знала, как ощущается её сила, – а все вокруг говорили, что бабушка была талантливой колдуньей. Не знала даже, как она выглядит, но была уверена, что женщина, которая каждый год снится ей летом, – она. Всегда разная, расплывчатая, то высокая и изящная, то приземистая и широкоплечая, как Златин отец, но всегда прямая, как палка, с длинной седой косой и красными бусинами на шпильках.

Дверь бесшумно приоткрылась.

– Ты уже проснулась? Я ухожу, завтракай без меня.

Злата кивнула, продолжая смотреть на кривое солнце. Отца она слышала через слово.

– Боюсь, приду поздно. К ужину тоже не жди. Всё хорошо? Глаза у тебя какие-то бешеные.

– Мне бабушка снилась.

Злата закрыла глаза. Она всё ещё видела алые пятнышки, а внутри клокотало беспокойное желание бежать. Куда – непонятно.

– Что на этот раз? – отец усадил её на кровать. – Водила по лесу, собирала вещи, учила уму-разуму?

– Русалок жарила.

Отец заботливо провёл рукой по голове дочери, по мягким волосам, обнял. Кожа оказалась холодной.

***

Мягкий полумрак под плотной крышей листьев, непрерывное шуршание насекомых и переклички диких зверей и птиц; близость леса – вот, что любила Злата в Зелёном круге. Старое название, которое не нравилось никому, передалось по наследству вместе со поваленными стволами деревьев вместо лавочек, и гитарой, у которой ежегодно рвалось по струне, хотя на ней почти не играли.

Зелёный круг – поляна, затерянная в предлесье, – был единственным местом, где Злата чувствовала себя абсолютно свободной.

Сойти с протоптанной дорожки. Мимо куста с розовыми ветками направо. Четыре шага в сторону зарослей шиповника. И если знаешь, в каком месте войти, Круг откроется перед тобой.

Злата знала.

Она перешагнула невидимую границу и тут же услышала голос Олега. Он пел о снах и лете. Пел очень громко, намного громче гитары. Голос у Олега был низкий и звучный. Очень взрослый голос, к которому Злата долго не могла привыкнуть в восьмом классе и который никак не мог существовать в таком худом, почти ещё мальчишечьем теле. Олег был высокий, узкоплечий и казался младше своих семнадцати.

Второй голос пел тихо, а иногда вовсе терялся за густым басом Олега. Голос звучал мягче, бархатнее и вкрадчивее. Он околдовывал, пробирался внутрь, заставлял трепетать и слушать. Он рассказывал сказки и пел баллады. Чаще, конечно, старый русский рок, но сказки и баллады, по мнению Златы, получались лучше.

Саша выглядел под стать своему голосу: с точёными чертами, прямым носом, кареглазый, со светлыми, чуть вьющимися волосами. Он привлекал внимание всегда. А когда пел, оторвать от него взгляд было невозможно.

Злата стояла в кустах шиповника и слушала. Отголоски утреннего волнения засыпали, повинуясь спокойной, убаюкивающей мелодии.

Только на мгновение Злата оторвала взгляд и посмотрела в сторону – туда, где стоял Ярослав. Она кивнула ему. Он тоже кивнул. Злата подумала, что так можно было бы общаться и дальше – без слов, неловких пауз и стеснения. За полтора года, что Ярослав жил здесь, в Серебряных огнях, Злата к нему так и не привыкла.

Мелодию оборвал глухой звук и разочарованное шипение.

– Вторая за неделю, – констатировал Саша, откладывая свою гитару. – Ты как-нибудь аккуратнее, что ли.

Олег бросил в него прожигающий взгляд. Потом положил старенький инструмент в расщелину между выпирающими корнями ели, растущей рядом, и вернулся на поваленный ствол, на котором теперь сидела Злата.

– Привет, какие новости?

Карие глаза горели любопытством. За попыткой узнать обо всех новостях Саша прятал конкретный вопрос. Злата на него ответить не могла, но разочаровывать друга ей не хотелось.