Ольга Раудина - Обряд. Песня русалки

– Привет! – голос матери тихим эхом влетел в балконную дверь.

Марина столкнулась с ней в прихожей, прошла в кухню и начала разбирать пакет с продуктами.

– Вот насколько я люблю обряды, настолько же не люблю советы перед ними, – сказала мама, устало опустившись на стул. – Решали сегодня, когда и где проводить подготовку, чтобы нас не заметили люди.

– А где вы проводили её раньше?

– На том берегу Серебрянки. Теперь там всё застраивают коттеджами, и не сунешься. Жалко, красивое место было. Маринчик, налей, пожалуйста, чаю – очень пить хочется.

Марина щёлкнула кнопкой чайника, и через три секунды он начал тихо гудеть.

– Решили, что, кроме нашего берега, идти больше некуда. В других местах или к реке не пройдёшь, или местность слишком открытая, а ставить заслон, чертить руны… сама представляешь.

– Это долго? – уточнила Марина. Она ещё не сталкивалась с рунами и защитным кругом, потому что в Дубовнике никто не скрывался, – там жили только колдуны.

– Да, и сил отнимает много. Ну ничего, не думаю, что тебе на обряде помешает след после тренировок.

Щёлкнула кнопка бурлящего чайника. Из носика повалил пар. Марина провела в воздухе линию плавным движением кисти, и тонкая струйка воды с миллионом маленьких пузырьков перелетела в кружку с жёлто-зелёной заваркой на дне.

– Ты ж моя умница. Спасибо, – мама поднесла чашку к губам, но не сделала глоток. – Чем сегодня занималась?

– Была у реки, как обычно, – Марина пожала плечами, села напротив. – Я ещё сегодня познакомилась с Ярославом Корольком. Ты о нём рассказывала.

– А, да, внук Василисы Александровны, – пальцы крепче сжали чашку. – И как он тебе?

Марина нахмурилась, не понимая, какой смысл мать закладывает в этот вопрос. Ей тут же вспомнилась русалка, с которой так спокойно, без страха и защитных заклинаний, наедине говорил Ярослав. Марина пришла на берег в тот момент, когда раздался громкий плеск, будто в воду что-то уронили. Любопытство, смешанное с желанием помочь, если потребуется, заставили её пойти к скрытому растениями уголку. Она уже протянула руки, чтобы отодвинуть в сторону густые ивовые ветки, как услышала девичий смех. Он показался неприятным и глуховатым, но вполне обычным.

За ивами могли скрываться девочки, только-только осваивающие стихию, или влюблённая пара, ищущая уединения. Но тут Марина почувствовала, что рядом с уже знакомой ей силой мятных морей появилось ещё что-то, совершенно новое, непривычное и неясное. Что-то из другого мира.

Когда Марина осторожно выглянула из-за веток, то увидела Ярослава и наполовину лежавшую в воде девушку. По её бледной коже, по длинным волосам с зелёным отливом, по жадному хитрому взгляду и слабой, холодной и юркой силе Марина узнала русалку. Она впервые видела нечисть так близко. Много читала, часами рассматривала картинки, но никогда не встречала вживую. Марина слишком хорошо знала способности и природу нечисти, чтобы бояться, но слишком слабо сопротивлялась предрассудкам колдовского мира. В ней появилось отвращение к мёртвому телу, которое так беззастенчиво заигрывало с Ярославом.

Марина отпустила ветки и отошла к воде. Вглядываясь в зеленоватую поверхность, подумала, сколько таких же девушек, неживых, скользких, пропитанных холодной влагой и тиной, живёт в реке, и попыталась успокоить нахлынувшие эмоции, заменить отвращение на сострадание и понимание. Это у неё получилось быстро.

В тыльную сторону ладони что-то ткнулось. Марина попыталась схватить назойливую траву или веточку, но упёрлась в гладкое и твёрдое. Кухонный шкафчик с отвалившейся с краю лентой из мягкого пластика. Марина вдавила ленту в край, но обратно она не приклеилась.

– Этот паршивец чуть не занял твоё место в обряде, – заговорила мама с плохо скрываемым презрением. – Никто бы с ним так не носился, если бы не Солнцев и Василиса Александровна. Бабушкин внучок!

– Ты говорила, он сильный колдун.

– Ты не слабее его. Посмотрела бы я на него, не будь у него такой бабушки. У неё в общине особое место, её все уважают. Её слово сильнее моего слова. Представляешь? Я не отрицаю, что она великая и очень опытная колдунья, но кто из нас старейшина, в конце концов?

Мама сделала большой глоток, но тут же почти уронила кружку на стол. На выпученные глаза накатились слёзы.

Марина налила стакан воды.

– Не надо, – мама несколько раз махнула на стакан. – Обожглась, вот и всё.

– Осторожно!.. Мы поговорили с Ярославом немного, пока шли до дома, – он показался нормальным.

– Знаешь уже, какие слухи о нём ходят?

Марина неопределённо покачала головой.

– Он нечисть, Маринчик, – мама на секунду выгнула брови дугами: «да, вот так вот». – Нечисть. А ты думаешь, откуда у него такая сила?

– Сильные колдуны не редкость, – Марина пожала плечами, быстро забрала у мамы пустую кружку и отвернулась к раковине. – Ты тоже сильная колдунья, хотя человек.

– Сильный колдун сильному колдуну рознь. Так что мой тебе совет: не связывайся с Корольком. Лучше занимайся, готовься к обряду. Я думаю, тебе нужно добавить ещё вечерние уроки. Давай сегодня пойдём к Серебрянке вместе, покажу пару уловок.

– Но я уже занималась сегодня.

– И что? – в голосе звучало искреннее недоумение. – Это же твой первый обряд. Всё должно быть идеально. Это важное событие в жизни каждого колдуна, да?

– Да. Но я уверена в своих силах. Я точно сделаю всё правильно.

– Да что ты говоришь? А не рано нос задрала?

– Нет…

– Когда люди так говорят, в итоге у них ничего не получается.

– Мам…

– Нет, я тебя не заставляю. Просто даю совет, как более опытная колдунья.

– Это значит: «Даю совет, к которому ты обязана прислушаться?» – уточнила Марина. Мнимо предоставленный выбор злил больше, чем уверенность матери в беспомощности дочери. Марина чувствовала, как собственное колдовство закипает внутри, как хочет вырваться наружу неуправляемым потоком, совсем как пар из чайника десять минут назад. Но Марина сдерживалась.

– Ой, да делай ты что хочешь, – мать махнула рукой и поднялась. Уже стоя в дверях гостиной она крикнула: – Не забудь, что завтра вечером мы ставим знаки и несколько занятий у тебя пропадут.

Заголосил музыкальный канал. Марина уронила в раковину вымытую кружку. Злость кипела и кипела. Хотелось плакать, кричать и почему-то спать. В горле стоял ком, но слёзы не появлялись. Слёзы – последнее, что может позволить себе дочка старейшины. Крик тоже остался в горле – такой живой и колючий, что Марина прокашлялась. Резкие звуки, всколыхнув разложенные по полкам чувства, отдались в голове звоном. Снова накатила волна. Куда деться от злости и стыда из-за собственной слабости, Марина не знала.

В телевизоре пели о том, что выхода нет, и стало совсем невыносимо.