Terry Salvini - Хрустальные Маски

Он протянул руку, взял визитку, прочитал название конторы и удивлённо поднял бровь.

— Так значит, вы адвокат.

— Да, по уголовным делам.

Легран засунул карточку в кармашек халата.

— Если буду в Нью-Йорке, учту ваше приглашение, – он взял белый конверт, лежавший рядом с историей болезни, которую завели в скорой помощи, и вынул листок бумаги.

— Мисс Леманн, перейдём к главному: уровень ХГЧ в норме, хотя несколько завышен. Поскольку беременность у вас только началась, обращаться немедленно к врачу не надо, тем более сейчас, когда анализы мы вам сделали, и все результаты нормальные; приблизительно через месяц, когда начнёте проходить общепринятые анализы, покажите врачу и вот это, – и он протянул листок.

Лорелей снова засунула его в конверт, а конверт бросила в сумку.

— По правде говоря, я уже записалась на приём: на следующую неделю. Рановато, я знаю, но мне хотелось бы получить ответы на некоторые вопросы.

— Может, я могу вам чем-то помочь…

— Конечно, могли бы, но боюсь, что отнимаю вас слишком надолго у ваших пациентов.

— Давайте так, – ответил он, взглянув на настенные часы, – у меня примерно час на обед, – он распрямил спину и склонился к Лорелей. – Если хотите, можем поговорить, а заодно и перекусим что-нибудь, согласны?

Лорелей прикинула: до вылета остаётся часа три, так что на самолёт она успеет, если не будет слишком затягивать разговор.

— Отличная мысль. Если вам подходит, то подойдёт и мне. Обещаю быть лаконичной.

***

Сидя в кресле самолёта со стаканчиком чая в руке, Лорелей раздумывала над тем, что сказал доктор Легран. Факт, что она забеременела, несмотря на пилюли, которые принимала регулярно, мог случиться по разным причинам. В прошлом месяце она сколько-то дней чувствовала себя плохо, и её несколько раз вырвало. Поэтому врач прописал желудочный дезинфектант; не говоря уже про болеутоляющее, которое она часто пила от головных болей. Всё это стало причиной плохого усвоения гормонов пилюли, что, следовательно, ослабило противозачаточное действие.

Теперь всё объяснялось. Но растолковать это Джонни будет совсем нелегко. А заслуживает ли он вообще каких-либо разъяснений после того, как повёл себя в Париже? Прав или нет, он не должен был реагировать так разгромно и бросать её одну.

Как доверять человеку, который вместо того, чтобы попытаться разрешить ситуацию, взял да сбежал?

Лорелей поднесла стаканчик ко рту, самолёт тряхнуло, она вздрогнула, и несколько капель чая выплеснулось на свитерок.

Чёрт подери, сегодня рассеяннее обычного! Она вытерла капли бумажной салфеткой, которую стюардесса подала ей, когда принесла чай, и мысли опять завертелись с того места, где прервались.

В последнее время она вела себя так же, как Джон: не она ли сбежала от Сонни аж два раза? И не у неё ли не хватило духу признаться Джону, что произошло между неё и тем мужчиной?

Лорелей положила голову на подзатыльник и вздохнула. Ей надо принять важные решения: о том, что касается беременности, что касается отношений с Джоном и что касается зависшего вопроса с Сонни. Нельзя надеяться продолжать в том же духе и тыкать пальцем на ближнего. Она частенько слышала, что одна ложь порождает другую, пока не погрязнешь во лжи и не знаешь, как выкарабкаться. И кончишь тем, что увязнешь по уши!

Она повернулась к иллюминатору, глянула вниз, но земли не разглядела.

До прибытия в аэропорт Кеннеди было ещё долго, там её будет встречать Давиде: он всегда держит слово. С этой мыслью и с улыбкой на губах Лорелей провалилась в долгий тяжёлый сон.

Разбудил её голос бортпроводника, сообщал, что начинается приземление, и просил пассажиров пристегнуть ремни безопасности. Как же долго она спала! В этот момент Лорелей почувствовала себя необычайно спокойной, несмотря на всё, что с ней приключилось.

С огромным облегчением она ступила на американскую землю. Она почти не выносила сидеть так подолгу в железной коробочке: в этом она была вылитый Джон.

Лорелей вышла из аэровокзала, и перепад температуры заставил её остановиться, хорошенько застегнуть поверх шарфа верхние пуговицы пальто и надеть шляпку. Послышался гул мотора самолёта, и Лорелей подняла глаза: небо окрасилось в серо-голубой цвет, кое-где его перечёркивали оранжевые полоски, это означало, что солнце только что село за горизонт. Огоньки самолёта исчезли в тёмном облаке.

Некоторые из прибывших пассажиров спешили захватить стоявшие вдоль навеса такси, другие вертели головами, что-то или кого-то высматривая. Впрочем, примерно, как Лорелей, искавшая глазами друга Давиде.

Она увидела его на тротуаре напротив. Едва взгляды их встретились, Давиде улыбнулся и пересёк дорогу, он пошёл навстречу, вышагивая на длинных кривых ногах, которые всегда вызывали у Лорелей улыбку, когда она задерживалась на них взглядом.

Она подняла руку и помахала ему, рада была, что у неё есть такой друг. Откровенно говоря, когда они учились в университете и проводили время вместе, Лорелей готова была выбрать Давиде и в качестве будущего мужа, не будь одной маленькой детали: Давиде в конце концов понял, что его больше привлекают мужчины.

***

Возвращаться в пустой дом одной всегда горько, тем горше было Лорелей, ей будто всадили нож в спину. Не только Джона не было, это-то она уже предвидела, но он забрал и бóльшую часть своих личных вещей.

Гардеробная наполовину опустела: он оставил пока только летнюю одежду. Из шкафчика в ванной исчезли все его принадлежности, кроме уже использованной одноразовой бритвы.

Лорелей осмотрела всю квартиру сверху донизу, открыла окна проветрить, хотя на улице стоял собачий холод. Поискала другие приметы, которые могли бы подсказать, что делал Джон, пока её не было, но особо понимать было нечего: он вернётся, только чтобы забрать оставшиеся вещи.

Она разобрала чемодан-тролли, бросила в стирку грязное бельё и приняла душ, голову мыть не стала, чтобы не намочить лейкопластырь. У неё в запасе было три дня, прежде чем идти к врачу снимать швы. Лорелей взглянула на колено и отметила, что опухоль спала, разница между правым коленом и левым почти не замечалась. Если нажать на коленную чашечку, то было немного больно, а так чувствовалось только жжение, и кожа чуток задубела.

Одеваться Лорелей не стала, а накинула толстый тёмно-красный атласный халат и прилегла на диван отдохнуть.

В гостиной всё как будто осталось по-прежнему: круглый деревянный белый столик, на нём поднос с ароматическими свечами всяческих форм; в серванте полно хрустальных бокалов и тарелок викторианской эпохи; полки с книгами и всякими безделушками, купленными на разных антикварных рынках; зеркало в резной деревянной рамке; маленький камин со стеклянной заслонкой, отделанный кирпичом и буфет с высокими табуретами.