Джеймс Чейз - Оплата – наличными

– И вы уходите, – сказал я.

Но он взял стул и сел.

– Знаешь, как этого парня называют? – спросил толстяк. – Его зовут Лис Рискин. Он залез тебе в душу, правда? Со своими «мальчик, то… мальчик, се…». Думаешь, он помочь тебе хочет? Все, что ему надо, – это вытащить у тебя признание, а когда он добьется этого, размягчив тебя, тут же повесит на тебя убийство и позаботится, чтобы ты не оправдался.

Я не знал, на каком я свете. Мне стало жарко, потом холодно.

– Если бы не я, – продолжал толстяк, утвердив свои мясистые ладони на жирных коленях и глядя на меня, – ты бы уже был в каталажке. Ему только мотив нужен, и я могу ему помочь, но держу рот на замке, потому что мы с тобой заключим сейчас сделку.

– Я не стану вас слушать, – ответил я. – Убирайтесь!

– Они не знают, кто она. Я могу им сказать, и тогда ты пропал, – продолжал толстяк. – Мне не хочется, чтобы они узнали, но, если до этого дойдет, я все устрою, как устраиваю другие свои дела.

– Я не понимаю, о чем вы. Вы – не мой брат! Я вас никогда не видел!

Он улыбнулся шире:

– Конечно, я не твой брат, но ты что, хочешь, чтобы я сказал об этом Рискину? Ты хочешь, чтобы тебя обвинили в трех убийствах? Одного мало?

Я с трудом взял себя в руки. Иначе я бы взорвался.

– Вы меня с кем-то путаете, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. – Я – Джон Фаррар. Я не Рикка и не ваш брат. А теперь уходите, пожалуйста.

– Я знаю, что ты Фаррар. Ты – тот парень, который убил Вертхэма и Райзнера. Конечно, я тебя знаю. Ты и ее убил. Если бы не пистолет, они бы решили, что это несчастный случай, но они нашли пистолет. И ее отпечатки на нем.

– Вы знаете, что я Фаррар? – спросил я, подавшись вперед, чтобы посмотреть на него повнимательнее. – Значит, все разговоры о том, что я – Рикка, – это ложь?

– Он-то думает, что ты Рикка, – сказал толстяк. – И пока он так думает, я могу с ним справиться. Как только он узнает, что ты Фаррар, с тобой покончено.

Я схватился за голову и почувствовал, что схожу с ума.

– Но давай это опустим. – И улыбка поплыла по его лицу, как рыбина из рыбачьего садка. – Ты играешь за меня, а я играю за тебя. Я скажу тебе, как перехитрить Рискина. С моей помощью ты выскочишь. – Он вытянул голову вперед и стал похож на сидящую черепаху – руки на коленях, голова вытянута, глаза полуприкрыты. – Где ты спрятал деньги?

Я ничего не ответил. И не посмотрел на него. Я сидел, по-прежнему сжимая голову руками. Но ко мне уже пришло второе дыхание. Кое-что я начал понимать.

– Послушай, – сказал он. – Тебя загнали в угол, и без моей помощи тебе не выбраться. Я все могу устроить. Хейм все сделает. Поговорит с Рискином. Скажи, где деньги, и тебе ничего не будет. Выйдешь отсюда свободный как ветер. Ну что?

– Не понимаю, о чем вы, – сказал я и сам удивился, как спокойно это произнес.

Он внимательно разглядывал меня.

– Подумай сам, Фаррар. Ты же не можешь удрать с такими деньгами. Я скажу тебе, что я сделаю. Я поддержу тебя. Я дам тебе пять тысяч, а Рискина возьму на себя. Это честно, не так ли?

– Если вы думаете, что Рискин может что-нибудь на меня навесить, идите и скажите ему об этом. Вы меня с кем-то путаете. Я не знаю ни про какие деньги.

– Не волнуйся так, – сказал он, барабаня толстыми пальцами по коленям. – Ты мне не доверяешь, верно? Но спроси себя – почему я должен тебя обманывать? Ты можешь выйти отсюда и делать все, что тебе захочется. Какое мне дело? Это ей было дело. А мне наплевать. Отдай деньги, и я помогу тебе выбраться. Ну, давай. Где они?

– Не знаю, – ответил я. – А если бы знал, все равно не сказал бы. Убирайся!

Его лицо исказилось от гнева.

– Дурак! – воскликнул он. Его голос дрожал. – Думаешь, я поверил, что ты потерял память? Где ты их спрятал? Если не скажешь – пожалеешь, что родился. Где они?

– Убирайся!

Он взял себя в руки. Когда он поднялся, на лицо вернулась бессмысленная улыбка.

– Хорошо, если ты так хочешь, – сказал он. – Устраивайся сам. Я поговорю с Рискином. Через пару часов ты будешь в тюрьме. Может, ты думаешь, что сможешь отбрехаться от одного обвинения в убийстве, но от трех тебе точно не отбрехаться!

Он молча пошел к двери.

– Не передумал еще? – спросил он, оглянувшись.

– Пошел вон! – ответил я.

Он вышел так же тихо, как и вошел, – словно привидение, лишившееся своего замка.

Не успел я прикинуть, что бы все это значило, как вошла сестра.

– Вы рады были встрече? – спросила она, улыбаясь мне. – Подумать только – это ваш двоюродный брат! Вы ни капли не похожи.

– Двоюродные обычно и не похожи, – ответил я, удивляясь, что вообще могу разговаривать.

– Наверное, да. Это он оставил? – Она взяла гвоздики. – Какие замечательные!

– Оставьте их себе. Я не люблю цветы. Буду только рад, если вы их унесете.

– Спасибо. Ну, раз вы настаиваете, возьму. Они чудесные. – Она понюхала букет. – У вашего брата, наверное, много денег. Какой у него перстень! А какая машина!

– Да уж, он не голодает.

– Мне кажется, вы очень важное лицо.

– Я? Я никто. С чего вы взяли?

– Там двое полицейских снаружи. Они сказали мне, что охраняют вас. Наверное, вы очень значительный человек.

– Брат решил, что кто-то хочет меня похитить. Все это дурь, но вот, пожалуйста. Я и не знал про полицейских. Давно они там?

– Да только что пришли.

Меня снова затрясло.

– Скажите, медсестра, а что стало с моей одеждой?

– Вот она, в шкафу. Вам что-нибудь нужно?

– Нет-нет. Я просто спросил. Доктор вроде говорил, что выпишет меня к концу недели. Мне и стало интересно, где одежда.

– Все здесь в шкафу. Я могу вам чем-то помочь?

– Нет, спасибо. Пожалуй, я посплю. Устал я от этих ребят.

– Спасибо за цветы. Они и впрямь чудесные.

– Пожалуйста.

Я проследил, как она выходит из палаты, и, убедившись, что она ушла, сразу сел.

Надо отсюда уходить. Надо убраться подальше от Рискина и Рикки и разобраться, что же случилось. Я решил, что может быть только два объяснения: либо меня приняли за кого-то другого, либо кто-то один из них, а то и оба пытаются повесить на меня убийство.

Часы показывали двадцать минут седьмого. Медсестра приносила ужин ровно в пятнадцать минут восьмого. У меня есть пятьдесят пять минут на то, чтобы одеться и уйти из госпиталя, а потом меня начнут искать.

Я опустил ноги на пол и встал. Ноги были слабыми и дрожали, но все же не так, как я ожидал. Я подошел к стенному шкафу и распахнул дверцу. Там я ожидал увидеть белый тропический костюм, который тогда привез мне Брант, но в шкафу висел на вешалке совсем другой костюм – темно-синий, фланелевый, а также белая шелковая рубашка. Внизу стояли черные кожаные туфли, а на полке лежала шляпа с широкими полями.

Я глядел на одежду, понимая, что она не моя. Но это не остановило меня. Если моей одежды нет, придется надеть чужую.