Куинн Фосетт - Новые приключения Майкрофта Холмса

Именно этого вопроса Холмс и дожидался.

– В моем положении, барон, вы сделали бы то же самое, – почтительно и вместе с тем самоуверенно отозвался он. – Вспомните, барон, все происшествия последних четырех дней. Сэр Камерон и раньше получал угрозы, но прежде они не имели никаких последствий. Однако, с тех пор как он в Лондоне, все свидетельствует о том, что ему постоянно угрожает опасность. На его жизнь покушались, возможно даже дважды. Нельзя быть полностью уверенными в том, что герр Криде погиб не по ошибке. Чем подвергать сэра Камерона – а возможно, и леди Макмиллан – риску, не лучше ли отослать его в поместье, с тем чтобы не беспокоиться за него и его жену?

Барон фон Шаттенберг учтиво выслушал доводы Холмса.

– Значит, вы полагаете, что герра Криде могли отравить вместо сэра Камерона? Я думал, вы не сторонник этой версии.

– Я ни в чем не уверен, – пожал плечами Холмс, продолжая стоять. – Но пока существует такая вероятность, встреча супругов не нужна ни мне, ни вам. Что проку от этого воссоединения, если оно закончится трагедией?

Он сделал мне знак отойти к алькову, находившемуся рядом с камином. Я повиновался, стараясь двигаться как можно неприметнее.

– Подумайте, барон, какую головную боль это доставит нашим правительствам, если выяснится, что сэр Камерон дважды становился мишенью для убийц, а мы не сделали ничего, чтобы оградить от опасности леди Макмиллан.

– Я считаю, она сама должна решать, – заявил барон, несколько оживившись.

– Если ей, как и нам, известны все подробности случившегося и она все еще намерена приехать, я с вами соглашусь. Но пока полиция не установила причину отравления, лично я не советовал бы ей отправляться в путь. – Холмс подошел к окну. Бархатные шторы в этот мрачный вечер были наглухо задернуты. – Если вы готовы к этому…

– Нет, – ответил барон. – Господь с вами, конечно нет. – Он в изнеможении опустился в кресло и проговорил: – Мне не хотелось бы вновь просить ее подождать, но вы, вероятно, правы.

– Если с ней что-нибудь случится, это не пойдет на пользу ни вам, ни мне, – заметил Холмс, осторожно внедряя эту мысль в сознание барона. – С другой стороны, этот визит, скорее всего, не одобрит полиция. Если хотите, можете проконсультироваться со старшим инспектором Прайсом. Уж он, конечно, не придет в восторг от того, что вы стремитесь привезти сюда леди Макмиллан, покуда следствие не пришло ни к каким выводам.

Барон фон Шаттенберг стиснул руки, и мне впервые бросились в глаза его изуродованные артритом суставы.

– Если бы не эта проклятая буря, леди Макмиллан и ее родственники оказались бы здесь уже на прошлой неделе. И мы были бы избавлены от всех этих хлопот.

– О да, – согласился Холмс. – Тогда нам пришлось бы объяснять ее «дядюшкам», почему мы позволили ей приехать, не предупредив об опасности. И, быть может, получили бы две катастрофы вместо одной. – Наконец, он занял место напротив барона. – Вероятно, вы со мной не согласитесь, но эта буря сослужила вам хорошую службу.

Барон уступил:

– Что мне сообщить ее дядюшкам, когда я буду телеграфировать им?

– На вашем месте я без утайки известил бы их о случившемся. Только глупец в сложившихся обстоятельствах стал бы настаивать на визите, – ответил Холмс, тщательно подбирая слова, чтобы внушить собеседнику свою точку зрения.

Я вытащил блокнот и приготовился много и долго записывать, ибо у меня не было причин думать, что Холмс не воспользуется этой возможностью, чтобы окончательно убедить барона.

Сейчас почти восемь часов, но Саттон еще не возвращался из клуба «Диоген». До нынешнего дня он поминутно копировал привычки М. Х., а значит, должен был вернуться не позднее чем в семь сорок три или сорок четыре. Эта беспримерная задержка немного тревожит меня. На Саттона, который, как правило, весьма пунктуален, это совсем не похоже. Если не увижу его на улице, справлюсь о нем (то есть об М. Х.) в клубе. Если и там не удастся ничего выяснить, поговорю с караульными Золотой Ложи, не заметили ли они чего-нибудь необычного. Не хочется думать о плохом, но меня и впрямь беспокоит, что я не видел, как он выходил из клуба, даже если он по каким-либо причинам решил зайти в квартиру с черного хода…

Я еще не закончил беседовать с Эгмонтом Айзенфельдом о герре Криде (Пауль Фарбшлаген не изъявил желания обсуждать своего покойного коллегу), когда в комнату вошел дворецкий и объявил:

– Простите, барон, но к мистеру Холмсу какая-то молодая дама. Она говорит, это срочно. – На лице дворецкого ясно читалось недоверие.

Холмс взглянул на каминные часы, которые только что пробили половину девятого, и спросил:

– Что ей нужно?

– Она не сказала, – поджав губы, проговорил дворецкий. – Утверждает, что это имеет какое-то отношение к вашему клубу.

Холмс выглядел слегка удивленным:

– Неужели? – Он встал и сказал барону: – Вы меня извините? Я на минутку.

– Вас спрашивает молодая дама? Не торопитесь, дорогой мистер Холмс! – тяжеловесно пошутил барон.

– …Он надеялся продвинуться по дипломатической службе, как и все мы, – говорил в это время Айзенфельд. – Он из семьи деревенских помещиков, которые не одобряли его, хотя понимали, что так ему будет лучше… – Он смолк, увидев, что я поднял руку. – Что такое?

– Мистер Холмс собирается выйти, – объяснил я, ожидая, что патрон позовет меня с собой. Но ничего подобного не случилось, и я снова повернулся к герру Айзенфельду: – Вы сказали, у него были собственные средства?

– Годовое жалованье. Ничего из ряда вон выходящего, – пожал плечами он.

– Мог ли он испытывать денежные затруднения? Вы говорили, что он не картежник и не играет на скачках. Может, что-то другое?

Я не услышал ничего, что заставило бы меня предположить, будто кто-нибудь в Лондоне желал герру Криде смерти.

– Ни о чем таком он не упоминал. Я уже говорил вам, что он проводил время в садах и парках, потому что любил цветы. – Судя по слегка презрительному тону, Эгмонт Айзенфельд отнюдь не разделял слабости своего товарища.

Я решил сменить тему и задать ему другие вопросы, но тут в комнату заглянул Холмс:

– Мне нужен… Гатри. – Он был бледен, хотя внешне вполне владел собой. Я понял: что-то стряслось. – Барон, тысяча извинений! Боюсь, мне надо сейчас же уйти. Идемте, Гатри!

– Что-нибудь случилось? – привстав, спросил барон. – Получили какие-то новости?

– Да-да, мне кое-что сообщили, – ответил Холмс. – Я должен идти… Простите, барон.

– Это имеет отношение к нашему делу? – поинтересовался фон Шаттенберг.

– К нашему делу? – переспросил Холмс рассеянно, будто пытаясь понять, о чем речь. – Ах да, думаю, что имеет. – И он жестом поманил меня за собой.