Антология - Пустой дом Шерлока Холмса (сборник)

Он снова замолчал. За время этого объяснения он не давал себе возможности перевести дух.

– Надеюсь, вы не считаете меня негодяем.

Мне казалось, я просидел неподвижно несколько часов, хотя прекрасно понимал, что моя реакция была спонтанной и мгновенной.

– Нет, Шерлок, – произнес я сухими губами. – Я вас не виню. Если бы вы немедленно не втянули меня в это сумасшедшее существование, я бы умер в течение нескольких дней. Или вел бессмысленную жизнь.

Взгляд Холмса наконец сфокусировался, и он посмотрел мне в глаза. На его губах возникла кривоватая полуулыбка.

– В этом мире много констант, Джон, и те вещи, к которым мы относимся как к должному, доступны нам благодаря тем, кто был до нас. Сейчас мед – это синтетическое сладкое вязкое вещество, которое мы наносим на тост, но раньше его производили удивительные насекомые – пчелы, о которых заботился человек. Пчелы исчезли, но их наследие осталось. Я относился к дружбе Джона как к чему-то само собой разумеющемуся, и пришел день, когда его не стало. Я не намерен снова повторять эту ошибку.

Я усмехнулся, удивляясь тому, что не злюсь на него. Человек, который полностью управляет моей интеграцией в общество, имеет наглость все это мне говорить. Мало того, похоже, он сравнивает меня с вымершими насекомыми. Хотя он так устроен, это его право.

– Я не большой сторонник вторых шансов, – сказал я. – Но если так, то и весь этот город не имеет права на существование. Все здесь должно было пойти под снос и застроиться заново уже сотню раз, но тем не менее здесь все так, как есть. Город жив. И благодаря вам я жив тоже. – Я подался вперед и протянул Холмсу руку.

Шерлок на мгновение замер, затем принял мою руку, ответив улыбкой на мое невысказанное предложение.

Снова на боевой подготовке. Наш инструктор сказал, что в мире есть одна константа, и это война. Я с ним не согласен. Существует еще одна константа – мой друг Шерлок Холмс.

==IM/END/DELETE SEARCH== [20]

Эту историю я расскажу только из-за верности принятому решению и осознания неотвратимости грядущей смерти, потому что речь в ней пойдет о самом тяжелом часе моей жизни.

С объявлением войны в Европе я вызвался добровольцем, чтобы послужить стране в той форме, какую она сочтет нужной. Признаюсь, тогда я думал, что моя служба ограничится обучением военных медиков или, в худшем случае, лечением раненых, переправленных в Англию. Но потери росли, раненые исчислялись уже тысячами, и мне было приказано отправиться на фронт, в самое пекло великой битвы при реке Сомма.

Страшнее этого времени я не помню. Мы организовали госпиталь в заброшенной церкви, и наша работа в нем свелась не к спасению жизней, а к приближению смерти. Почти весь запас морфина ушел в первый же день. Мы могли только перевязывать раны и провожать несчастных к Богу, и никто не думал, на благо или на муки. Воздух смердел смертью. Земля вокруг церкви была пропитана кровью, и мы привыкли к неутихающим стонам и крикам.

Однажды в конце июля я осматривал раненого. Кусок шрапнели пробил насквозь его правое легкое и торчал из спины. Когда я смотрел на парня, которому суждено было умереть молодым, мне в голову вдруг пришла мысль, что его еще не было на свете, когда я впервые встретился с Шерлоком Холмсом, моим другом. Правда, сейчас наши приключения казались мне не более серьезными, чем крики продавца газет, не ведающего о том, как много боли и зла в этом мире. И этот мальчик умирал у меня на импровизированном операционном столе.

Мыслями я вернулся к годам, прожитым на Бейкер-стрит: потрескивающие в камине дрова, удобные кресла, где я так любил сидеть, Холмс, стоящий возле огня и играющий на скрипке. Когда же раздавался стук в дверь, это означало, что пришел еще один страдалец за помощью к великому Шерлоку Холмсу. И какой бы сложной ни была загадка, казалось, Холмс способен ее разгадать и наказать любое зло. Но Холмс ушел на покой и живет на своей пасеке, я не видел его уже больше десяти лет, и злу теперь не грозит разоблачение.

Мальчик на столе умер, крича и задыхаясь, как многие до него, моля о чуде, которое так и не произошло. С моего фартука капала кровь, а я смотрел, как из тела мальчика уходит жизнь.

А потом я выбежал из церкви, проклиная день, когда вызвался служить и оказался на этой проклятой войне. Вдруг я заметил что-то краем глаза, но, когда попытался сосредоточиться и понять, что я вижу, мне показалось, что у меня начались галлюцинации. На другой стороне площади, отделявшей церковь от брошенного селения, стоял Шерлок Холмс.

Во всяком случае, я решил, что это он. Человек, на которого я смотрел, был одет как нищий, он горбился и шел, опираясь на палку. Но что-то в его манере двигаться, в выражении его глаз позволило мне думать, что передо мной мой старый друг.

Повинуясь внутреннему порыву, я пошел к нему. Мне не было дела до льющегося дождя, до толпы людей, я должен был с ним поговорить. Но к тому времени, как я пересек площадь, его там уже не было. Я стал лихорадочно оглядываться, привлекая к себе внимание стоявших неподалеку солдат, но мне было наплевать. Я протолкался сквозь толпу и двинулся вдоль ближайшей аллеи, куда он мог бы направиться. Пока я шел по полуразрушенной деревне, вокруг меня сгущались тени.

Когда я уже почти отказался от надежды его отыскать, я почувствовал, как взявшаяся из ниоткуда рука тянет меня за рукав рубашки. Обернувшись, я увидел того старика нищего. Он заговорил по-французски, и я не понял ни слова, но в его глазах горел тот самый знакомый огонек.

– Холмс? – Должно быть, в моем голосе сквозило отчаяние, потому что Шерлок рассмеялся почти смущенно.