Рекс Стаут - Где Цезарь кровью истекал (сборник)

Через десять минут дверь отворилась, и Вульф спросил с порога:

– Мистер Серван, так как я последний, не будете ли вы возражать, если я пройду испытание вместе с мистером Гудвином?

Серван заверил, что не возражает, и Вульф подозвал меня. Я был уже на ногах, ибо понял: что-то случилось. Вульф знал, что может проводить со мной любые эксперименты, но только не гастрономические. Я пересек гостиную и вошел за ним в столовую. Он плотно закрыл дверь. На столе располагались девять блюд с картонными номерками, кувшин с водой, стаканы, тарелки, вилки и прочая ерунда.

– Рад помочь вам, – сказал я, смеясь. – На котором вы застряли?

Он обошел стол:

– Иди сюда.

Он прошел дальше вправо, к большой ширме с изображением корпуса «Покахонтас». Позади ширмы он остановился и пальцем указал на пол.

– Посмотри на это безобразие.

Я отшатнулся в изумлении. Все эти разговоры об убийстве я пропускал мимо ушей, приписывая их слишком буйной фантазии, но что бы я ни думал о рассказе роковой женщины, а к виду крови оказался не готов. А кровь была; правда, ее вытекло немного, потому что нож все еще торчал в левой части спины Филипа Ласцио, вогнанный по самую рукоятку. Убитый лежал ничком, вытянув ноги, так что, если бы не нож, сошел бы за спящего. Я наклонился над ним и чуть повернул его голову, чтобы посмотреть в глаза. Затем встал и взглянул на Вульфа.

– Приятный праздник! – произнес он с горечью. – Я говорил тебе, Арчи… ну да ладно. Он мертв?

– Мертв, как жареная колбаска.

– Ясно, Арчи. Мы никогда не препятствовали отправлению правосудия. Так это называют юристы. Вот им и карты в руки. Не наше это дело. Во всяком случае, теперь. Что ты помнишь о том, как мы ехали сюда?

– Кажется, только то, что мы ехали поездом.

Он кивнул:

– Позови мистера Сервана.

В три часа утра я сидел за столом в малой гостиной корпуса «Покахонтас». Напротив меня расположился мой друг Барри Толмен. За его спиной маячил косоглазый головорез с крепкими челюстями, одетый в синий саржевый костюм, пристежной белый воротничок, ярко-розовую рубашку и алый галстук. Имя его и род занятий секрета не составляли. Это был Сэм Петтигрю, шериф округа Мерлин. Двух других я не знал. Один с блокнотом, какими пользуются стенографисты, примостился на краешке стола. Второй, состоящий на службе в полиции штата Западная Вирджиния, торчал на стуле у стены. Дверь в столовую была открыта, и оттуда доносился запах магниевых фотовспышек, гул голосов полицейских экспертов, снимавших отпечатки пальцев, и тому подобное.

Голубоглазый атлет пытался скрыть раздражение:

– Я все знаю, Эшли. Вы управляющий курортом Канауа-Спа, а я прокурор этого округа. Чего вы от меня хотите? Чтобы я сделал вид, будто он сам упал на нож и это несчастный случай? Вопреки вашим обвинениям я не добиваюсь театральных эффектов.

– Ладно, Барри. Забудьте. – Клей Эшли, стоящий рядом со мной, медленно покачал головой. – К черту все это! Я знаю, вы не можете замять дело. Но ради бога, кончайте быстрее и увозите их отсюда. Да-да, я знаю, вы это сделаете, как только можно будет. Извините, если что не так сказал… Пойду попытаюсь уснуть. Буду нужен – звоните.

Он удалился. Кто-то вышел из столовой что-то спросить у Петтигрю. Толмен встряхнулся, потер глаза и посмотрел на меня.

– Я вызвал вас снова, мистер Гудвин, чтобы спросить, не вспомните ли вы еще что-нибудь в добавление к рассказанному раньше?

Я покачал головой:

– Вы собрали весь урожай.

– Вы не припомнили ничего из того, что происходило в гостиной? Ни одной особенности поведения, ни одного важного разговора?

Я отвечал отрицательно.

– А в течение дня?

– Ничего. Ни днем, ни ночью.

– Что вам сказал Вульф, когда тайно вызвал вас и показал тело Ласцио за ширмой?

– Он вызвал меня не тайно, а в присутствии всех.

– Но он позвал вас одного. Почему?

Я пожал плечами:

– Вам лучше спросить его.

– Что он сказал?

– Я уже говорил вам. Он попросил меня проверить, мертв ли Ласцио. Я сказал, что мертв, и он велел позвать мистера Сервана.

– Это все, что он сказал?

– Кажется, он сделал какое-то замечание насчет приятного праздника. Иногда он бывает ироничен.

– И кажется, весьма хладнокровен. У него были причины не любить Ласцио?

Я сильнее упер ногу в перекладину стула. Вульф не простит мне, если неосторожным ответом я обрушу на наши головы эту неразбериху. Я знал, зачем Вульф позвал в кухню меня одного и поинтересовался моими недавними воспоминаниями. Ему пришло в голову, что его, как важного свидетеля, не выпустят из штата да еще заставят выступать в суде, а это противоречило представлениям босса о приятной жизни. Я не питал никакого уважения к простаку, который позволил себя поймать при помощи ловко пролитого имбирного пива, а кроме того, в отличие от Вульфа, ничего не имел против Западной Вирджинии. Поэтому я ответил:

– Конечно нет. Он никогда прежде не встречал Ласцио.

– А в течение дня не произошло ничего такого, что заставило бы его, скажем так, обеспокоиться насчет благополучия Ласцио?

– Насколько я знаю, нет.

– Вы или Вульф знали о предыдущем покушении на жизнь Ласцио?

– Насчет него ничего не скажу. Спросите его сами. Я – нет.

Мой приятель Толмен принес дружбу в жертву долгу. Он оперся локтем о стол, ткнул в меня пальцем и сказал тошнотворным тоном:

– Вы лжете.

Как я заметил, косоглазый шериф, которому не нравилось выступать на вторых ролях, бросил на Толмена сердитый взгляд. Вообще атмосфера в комнате была нездоровой.

Я изобразил удивление:

– Лгу? Я?

– Да, вы. О чем беседовала с вами и Вульфом миссис Ласцио, когда заходила к вам в номер сегодня днем?

Надеюсь, кадык у меня не дернулся, но мысленно я судорожно сглотнул. Неважно, как он это выяснил и сколько знал. У меня не было выбора.

– Она рассказала нам, что ее муж обнаружил в сахарнице мышьяк, – сказал я, – и высыпал его канализацию. Ей хотелось, чтобы Вульф защитил Ласцио. Она еще сказала, что супруг запретил ей говорить кому-либо о покушении.

– Что еще?

– Это все.

– Вот видите, а вы только что утверждали, будто ничего не знаете о предыдущем покушении на жизнь Ласцио, не так ли?

– Так.

– Ну? – изрек он все тем же тоном.

Я улыбнулся ему:

– Послушайте, мистер Толмен, я вовсе не пытался провести вас, даже если бы и знал, как это сделать. Примите кое-что в расчет. Во-первых, я не хотел вас оскорбить. Вы еще молодой человек, впервые избраны окружным прокурором, а Ниро Вульф распутал преступлений больше, чем все, о которых вам доводилось слышать. Вы знаете это, и вы знаете его репутацию. Даже если бы Вульф или я располагали сведениями, способными навести вас на след, – а мы ими не располагаем, – вы только потеряли бы время, выжимая из нас информацию, потому что мы стреляные воробьи. Я не хвастаю, просто констатирую факты. Возьмем, например, первое покушение на Ласцио. Я настаиваю на том, что ничего не знаю. Мне известно одно: по словам миссис Ласцио, ее муж обнаружил в сахарнице какое-то подмешанное к сахару вещество. Откуда он знал, что это мышьяк? Ласцио не отравили, он был заколот. В моей практике…