Рекс Стаут - Где Цезарь кровью истекал (сборник)

– Я должна вам все рассказать, не так ли?

– Мне или полиции.

– Но если я расскажу вам… вы ведь все равно расскажете полиции?

– Возможно. А может, нет. Это зависит от многого. Рано или поздно вам все равно придется сказать правду.

– Так я и думала. – Она сложила руки с плотно сжатыми пальцами на своем красном платье. – Понимаете, я боюсь. Полиция не любит китайцев, а я китаянка, но дело даже не в этом. Я боюсь человека, которого видела в столовой, потому что он наверняка убил мистера Ласцио.

– Кто же это был? – тихо спросил Вульф.

– Не знаю. Но если он узнает, что я рассказала о нем, что я видела его и рассказала… но ведь я все равно рассказываю. Видите ли, мистер Вульф, я родилась и воспитывалась в Сан-Франциско, но я китаянка, а к нам никогда не относятся как к американцам. Но все же… то, что я сказала мистеру Толмену, правда. Я все время гуляла. Я люблю гулять по ночам. Я сидела на траве между деревьями и слушала козодоя, потом пересекла центральную аллею с фонтаном. Затем я вернулась – не со стороны левого крыла, а с другой – и заглянула в окно гостиной. А в столовой ничего не было видно, потому что на стеклянных дверях были плотно задернуты шторы. Я подумала, что было бы забавно посмотреть, как эти мужчины пробуют соусы, – это казалось мне очень глупым. Я вернулась на террасу, чтобы найти щелочку, через которую смогу подсматривать. Но шторы были так плотно задернуты, что я щелки не нашла. Тут я услышала шум, как будто в столовой что-то упало, расслышать что-то более определенное мешала музыка, доносившаяся из гостиной. Не знаю, сколько я там простояла, но послышался новый шум. Я подумала, что если кто-то из них сошел с ума и швыряет на пол блюда, то это очень забавно, и решила чуть-чуть приоткрыть дверь и посмотреть. Я знала, что за музыкой никто меня не услышит. И приоткрыла дверь. Я не увидела даже стола, потому что возле ширмы боком ко мне стоял мужчина. Он прижимал палец к губам – ну, как мы делаем, когда призываем кого-то молчать. Потом я увидела, на кого он смотрел. Дверь в буфетную была приоткрыта всего на несколько дюймов, и там виднелось лицо одного из негров. Он смотрел на человека возле ширмы. Человек у ширмы начал поворачиваться в мою сторону, я в спешке закрыла дверь, мой палец соскользнул. Чтобы не упасть, я ухватилась за дверь другой рукой и прищемила палец. Я подумала, как глупо выйдет, если меня поймают за подглядыванием, поэтому отбежала за кусты, постояла там немного и направилась к главному входу. А потом вы увидели, как я входила в гостиную.

– Кто это был? – строго спросил Вульф.

Она покачала головой:

– Не знаю.

– Нет, миссис Койн, не начинайте сначала. Вы видели его лицо.

– Я видела только краешек. Этого, конечно, хватило, чтобы заметить, что это негр.

Вульф моргнул, я тоже.

– Негр? – уточнил он. – Вы имеете в виду одного из служащих?

– Да. В ливрее. Как все официанты.

– Это был один из официантов этого корпуса?

– Нет, уверена, что нет. Он был чернее, чем они, и… Нет, я совершенно уверена. Я его никогда не видела.

– Чернее, чем они, и еще что? Что вы собирались сказать?

– То, что это не мог быть ни один из здешних официантов, потому что он пришел снаружи и ушел тем же путем. Я сказала, что бежала через кусты. Я простояла там всего несколько секунд, потом дверь отворилась, он вышел и обогнул дом. Конечно, из-за кустов мне было плохо видно, но я думаю, что это был именно он.

– Вы разглядели его ливрею?

– Да, немного. Когда он открыл дверь, свет падал на него сзади. А потом стало темно.

– Он бежал?

– Нет. Шел.

Вульф нахмурился:

– А тот, что смотрел на него из буфетной, – он был в ливрее или в кухонной куртке?

– Не знаю. Дверь была приоткрыта совсем немного. И я увидела только его глаза. Его я тоже не смогла бы узнать.

– А мистера Ласцио вы видели?

– Нет.

– А еще кого-нибудь?

– Нет. Все, что я видела, я вам рассказала. От начала и до конца. Потом, позже, мистер Серван сказал нам, что мистера Ласцио убили. Тогда я сразу поняла, что за шум слышала. Я слышала, как он упал, и видела человека, который убил его. Я поняла это. Но я боялась говорить, когда мне задавали вопросы, и… вообще. – Она подняла свои маленькие ручки к груди и снова уронила их. – Конечно, мне было жаль, когда арестовали мистера Берена. Я ведь знала, что он не виноват. Я собиралась подождать, пока не окажусь дома, в Сан-Франциско, а потом сказать мужу и, если он посоветует, написать сюда обо всем.

– А пока… – пожал плечами Вульф. – Вы кому-нибудь что-нибудь говорили?

– Никому.

– И не говорите. – Вульф выпрямился. – В сущности, миссис Койн, действуя в своих эгоистических интересах, вы, должен признать, поступили мудро. За исключением того, что попросили мужа поцеловать ваш палец в моем присутствии. Ваша тайна была в безопасности, а значит, вы тоже. Убийца, вероятно, знает, что его видели через дверь, но не знает, кто именно, так как дверь была открыта всего на несколько дюймов. Если бы он узнал, что это были вы, то настиг бы вас и в Сан-Франциско. В высшей степени полезно не делать ничего, что смогло бы натолкнуть его на эту мысль. Никому ничего не говорите. Если кто-нибудь полюбопытствует, почему вы задержались здесь гораздо дольше других, ответьте ему – или ей, – что обычаи вашего народа запрещают вам давать отпечатки пальцев и мне пришлось вас терпеливо убеждать. Я сделаю все, чтобы полиция больше не допрашивала вас, а то могут возникнуть подозрения. А кстати…

– Вы ничего не скажете полиции?

– Я не говорил, что не скажу. Вы должны довериться мне. Я хотел спросить, выпытывал ли у вас кто-нибудь – кроме полиции и меня – подробности вашей ночной прогулки? Кто-нибудь из гостей?

– Нет.

– Вы уверены? Никаких случайных вопросов?

– Нет, не помню… – Брови ее поползли вверх над раскосыми глазами. – Мой муж, разумеется…

Стук в дверь прервал ее. Вульф сделал мне знак открыть. Это был Луи Серван. Я впустил его. Он поклонился мне и извиняющимся тоном сказал Вульфу:

– Не хотел беспокоить вас, но ужин… Уже пять минут девятого.

– А! – Вульф поднялся. – Я ждал этого шесть месяцев. Спасибо, миссис Койн. Арчи, проводи даму. Могу я перекинуться с вами парой слов, мистер Серван? Я постараюсь, чтобы это заняло как можно меньше времени.

В этот вечер ужин давал старейшина «Les quinze maîtres». По традиции такая трапеза всегда приходилась на второй вечер их съездов. К ней с особой тщательностью готовилось все, вплоть до кухонной утвари. И в этой ритуальной торжественности все чувствовали какую-то неловкость. Разговор за столом перескакивал с пятого на десятое, и, когда Доменико Росси громко сделал какое-то замечание по-французски, засмеялись лишь трое или четверо, да и те внезапно смолкли и только молча переглядывались.