Рекс Стаут - Черные орхидеи (сборник)

– Мистер Гудвин проводит вас наверх и покажет орхидеи.

– Если звонит лейтенант Лоусон… – начала она.

– Пойдемте, – сказал я, – может, вам удастся выпытать это у меня.

В оранжерее царила жара. Я взмок, а щеки Дороти после подъема по лестнице покрылись легким румянцем. Навстречу нам рысью кинулся Хорстман, но я его успокоил, объяснив, что просто показываю гостье дом. Я предложил пройти в комнату с рассадой, пояснив, что там прохладней, но Дороти отказалась, сказав, что ей хочется остаться здесь и полюбоваться растениями. Мне страшно хотелось свернуть ей шею, и, чтобы отвлечься от этого желания, я стал показывать орхидеи, приводя их названия на латыни. При этом я отметил, что сам бы предпочел отправиться в комнату с рассадой, но не могу оставить ее одну, потому что она может тайком нарвать орхидей, чтобы потом всучить их кому-нибудь в качестве взятки. Сержант Брюс с признательностью на меня посмотрела, издав странный звук: нечто среднее между смешком и каким-то бульканьем. Такое впечатление, что мои остроты были ей по душе.

Когда из комнаты с рассадой раздался телефонный звонок, мы уже успели добраться до третьей секции оранжереи. Извинившись, я поспешил туда и, сняв трубку, произнес:

– Гудвин на проводе.

– Отправь мисс Брюс на первый этаж.

– Хотите сказать, ее надо к вам привести?

– Нет, пусть спустится сама. Ты служишь в армии и потому связан присягой. Я присяги не приносил. Дело может оказаться несколько деликатным. Лучше я с ней поговорю с глазу на глаз.

Ладно, значит, кое-чего мне знать не обязательно, хотя я и так уже много о чем не в курсе. Пришлось подчиниться. Я передал сержанту Брюс распоряжение Вульфа и проводил ее до двери на лестницу. Девушка начала спускаться. Часть пути я проделал вместе с ней, отправившись в свою комнату этажом ниже. Поскольку никаких срочных дел у меня вроде бы не имелось, я решил сполоснуться, а потому разделся и полез под душ. Как правило, ванная – отличное место, чтобы привести мысли в порядок и попытаться сложить головоломку воедино. Однако, поскольку в данном конкретном случае меня отправили с поля боя в обоз, низведя до роли пассивного наблюдателя, я решил расслабиться и ни о чем не думать. Таким образом, я прекрасно провел время, с гордостью разглядывая в зеркале собственные мускулы и волосатую грудь. Когда позвонил Фриц с известием о том, что ужин готов, я уже завязывал шнурки на ботинках.

Спустившись вниз, я застал Вульфа стоящим в холле у входа в столовую. Дождавшись, когда я подойду поближе, он повернулся и перешагнул порог. Мы сели за стол.

– Мы будем ужинать одни? – вежливо полюбопытствовал я. – А как же наша новая нанимательница?

– Мисс Брюс ушла, – ответил он.

Вошел Фриц с глиняным горшком на большом блюде, поставил его на стол перед Вульфом и снял крышку. Повалил пар, а вместе с ним по кухне поплыл аромат. Босс принюхался, подался вперед и снова втянул ноздрями воздух.

– Потроха по-креольски, – промолвил он, – и никаких свиных ножек и солонины. Страсть как хочется узнать твое мнение. – Он воткнул в горшок большую сервировочную ложку, вызвав к жизни еще одну струйку пара.

Поскольку мы начали ужинать поздно, то кофе допили около десяти вечера. Встав из-за стола, мы направились в кабинет. Барахло из коробки, которое я вывалил себе на стол, бесследно исчезло. Сама коробка тоже куда-то подевалась. Карту Советского Союза со стола уже успели убрать. Чемодан по-прежнему стоял на стуле. Получив от Вульфа приказ отнести его в безопасное место, я запер чемодан в кладовке: в сейф он бы просто не влез. К этому моменту Вульф уже успел взгромоздиться в кресло за своим столом и сплести пальцы на необъятном пузе. На столе перед боссом лежала книга Джона Роя Карлсона «Под прикрытием», заложенная все на той же странице. Я сел за свой стол и проговорил:

– Не хочу никому портить настроение, тем более что это мое сугубо личное мнение… Просто в какой-то момент мне подумалось, что, если Лоусон доложит начальству о том, что я побывал в гостях у сержанта Брюс и умыкнул коробку, с меня спустят шкуру.

– Хочу тебе напомнить, что ты застал его самого прячущимся в кладовке.

– Пусть так, ну и что, – не отступал я.

– Уверен, что лейтенант не станет совершать поступков, способных навлечь на мисс Брюс беду.

– Да неужели? А что, если он приставлен следить за ней? Что, если он с ней играет? Что, если он выполняет приказы Райдера или самого Файфа? Или Тинкхэма? Сами знаете, какие в нашем заведении правила. Кто бы за тобой ни стоял, всегда поглядывай назад.

– Арчи, не валяй дурака, – покачал головой Вульф. – Ты ведь уже успел пообщаться с мисс Брюс. Ты хочешь сказать, что лейтенанту Лоусону под силу водить эту девушку за нос? Хватит чушь городить.

– Я полагаю, – многозначительно произнес я, – что она наверняка объяснила вам, какую именно роль играет Лоусон. Вы бы ни за что не оставили этот вопрос без ответа. Может быть, Лоусон-старший – один из ее хозяев?

Вульф нахмурился и снова вздохнул:

– Арчи, хватит ко мне приставать. Черт подери, мне сейчас придется здесь сидеть и работать, а я не люблю работать после ужина. Ты офицер, служишь в армии и принес присягу, и потому это дело слишком опасно для тебя. Суди сам. Полковника Райдера убили, и я собираюсь вывести убийцу на чистую воду. Понимаешь, в каком положении ты можешь оказаться? А что, если кто-нибудь из твоих непосредственных командиров начнет задавать тебе наводящие вопросы? А если тебе прикажут сделать доклад и отчитаться о происходящем? Относительно мисс Брюс можешь не беспокоиться. Я собираюсь ее использовать. Я буду также использовать и Лоусона. И тебя. Ну а сейчас оставь меня в покое. Почитай книжку. Посмотри картинки. Сходи в кино.

Фраза Вульфа о том, что ему сейчас придется работать, означала, что он будет сидеть с закрытыми глазами и с периодичностью три раза в час издавать тяжелые вздохи. Я уже понял, что даже если в голову ему придут светлые мысли, он со мной ими не поделится, и потому решил избавить босса от своего присутствия. Мне в любом случае нужно было на улицу: там ждала машина, которую предстояло отогнать в гараж. Из-за частичного затемнения прогулка поздним вечером, в отличие от довоенного времени, отнюдь не сулила удовольствия, но, впрочем, я его сейчас и не искал, а потому мне было все равно. Где-то в районе Пятидесятой улицы я окончательно решил снова попытать счастья и подать очередной рапорт с просьбой отправить меня на фронт. Здесь, дома, я не имел ничего против того, чтобы носить форму и работать в армейской разведке. Работа на гражданке у Ниро Вульфа тоже представлялась мне вполне терпимой. Однако при этом мне все сильнее казалось, что попытка совместить два этих занятия закончится для меня тюремным сроком с поражением в гражданских правах, а это означало, что я никогда не смогу баллотироваться в президенты.