Кэрол Дуглас - Новый скандал в Богемии

– Так расскажи ему о них!

– Я сказала, что он бы понял, но это не означает, что он был бы рад.

– Я теперь как между двух огней. И все из-за тебя! – обвинила я подругу.

Она спокойно посмотрела на меня:

– Я тут ни при чем, ты сама поставила себя в такое положение. Должно быть, тебе нелегко сейчас. Но страдания делают человека сильнее. Уверена, что где-то читала об этом.

– Я дала обещание не рассказывать Годфри о просьбе королевы. Значит, у меня связаны руки, – пожаловалась я.

– Да, ты дала обещание. И не пожалеешь об этом, дорогая Нелл. Но если мы упустим такую возможность поправить наши финансы, не поедем в Прагу и не разгадаем тайны, с которыми прежде не доводилось иметь дело, вот об этом стоит переживать.

– Наверняка я пожалею, и о многом, – предрекла я, отпивая остывший чай. – Какие условия поставил бедный, наивный, обманутый Годфри?

– Бедный, наивный, обманутый Годфри решил, что я должна изменить свою внешность и появиться в Праге инкогнито.

– Это очень мудрая мысль. В конце концов, тебя в Богемии слишком хорошо знают.

– Судя по всему, меня слишком хорошо знают везде. По правде говоря, Годфри объявил, что поручение барона будет осуществлять главным образом он сам. Еще он придумал хороший предлог появиться в Праге. Сейчас он находится в конторе барона в Париже, чтобы обговорить все детали и привести план в действие. Годфри открыто поедет в Богемию представлять некие юридические интересы Ротшильдов, а позже я отправлюсь вслед за ним… в своем новом образе.

Я сдержала улыбку:

– Таким образом, Годфри играет ведущую роль, а ты его сопровождаешь. Умнее не придумать. Он не потерял здравого смысла. Мне очень нравится такая стратегия.

Ирен снова зевнула:

– Замечательно, что она тебе по нраву, потому что ты будешь сопровождать его в качестве секретаря. – В ее глазах вспыхнули лукавые огоньки. – Как же я завидую тебе, Нелл! Хоть у тебя и скромная роль, не стоит ее недооценивать. Ты первой увидишь новую Богемию. Ты будешь подсматривать – вместе с Годфри, разумеется, – за махинациями при дворе и в городе. Ты снова поглядишь на его королевское величество, Вильгельма Готтсрейха Сигизмунда фон Ормштейна. У тебя, конечно, будет возможность обсудить с Клотильдой ее деликатную проблему. Уверена, что она сразу же узнает тебя и примет за моего посланника, разглядит в тебе свою тайную конфидентку. Ах, как же я тебе завидую! – Шутливые нотки в ее голосе исчезли, и она заговорила более серьезно: – Но о нашей предыдущей встрече с ее величеством тебе придется держать рот на замке, даже если Годфри начнет что-то подозревать и спросит тебя напрямую.

– Да, – уныло согласилась я, понимая, что наша с Годфри веселая поездка не только не избавит меня от нравственных терзаний, но и усугубит их. – Сделаю все, что в моих силах.

Ирен улыбнулась и развернула парижскую газету, а потом не без сочувствия глянула на меня поверх страницы:

– Ты всегда делаешь все, что в твоих силах. Раньше этого вполне хватало, и уверена, так будет и теперь.

Ирен готова была броситься в Богемию, едва услышав о загадочной проблеме в королевской семье. Но Годфри готовился к нашей миссии медленно и обстоятельно.

Моя подруга вся кипела от нетерпения, однако не осмеливалась поторопить мужа.

Годфри теперь дни напролет проводил в Париже. Обсуждает он детали поездки с бароном или проводит тайные свидания – точно сказать было нельзя. Его переполняла новая энергия, но вечерами в разговорах он был очень уклончив. Могло показаться, что Годфри намеренно скрывает, где он пропадает и чем занят целыми днями, но мне хватало ума так не думать. Он утверждал, что старается быть осторожным и что ему необходимо как следует изучить политическую и юридическую ситуацию, с которой придется столкнуться в Праге.

Ирен в отместку почти каждый день сбегала в модный дом Ворта на примерки. Меня она с собой не брала, посылая вместо этого в библиотеку читать сложные для понимания тексты о Големе, и каждый вечер требовала новых подробностей нелепой сказки о глиняном чудовище.

Возможно, сказка – не совсем верное слово, но эта легенда весьма напоминала страшные истории, которые сочиняли какие-нибудь братья Гримм и которые не предназначались для детей.

Признаюсь, что иностранный фольклор меня не особенно привлекает: я не люблю французов, ирландцы мне тоже не симпатичны, не нравится мне и Восток – ни тамошний народ, ни его обычаи и легенды. Что касается евреев, то меня с детства приучили считать их темными, невежественными людьми, настолько глупыми, что, когда пришел их Спаситель, они не узнали его. Такую точку зрения привил мне отец, и я больше не задумывалась о евреях до тех пор, пока не проштудировала один за другим тяжелые тома в Парижской библиотеке.

Я позволила себе также покопаться в истории семьи Ротшильдов и всех ее ветвей. Любые аристократы по природе своей люди ненадежные, а тем, кто возвысился только благодаря своим деньгам, в особенности не стоит доверять.

Когда я вышла из библиотеки, в глазах стоял туман, а на переносице горела красная полоса от пенсне. Прочитанное так взволновало меня, что всю дорогу домой меня мучили сомнения. Я вспомнила, как мы с Ирен ходили в Йозефов квартал в Праге, чтобы найти гадалку (конечно, мне эта идея не нравилась).

Я обнаружила – хотя никому бы не осмелилась признаться в этом, чтобы меня не посчитали сумасшедшей, – что упоминаний о Големе действительно великое множество. И что если Господь существует и если Он справедлив – а в это я верила безоговорочно, – то Голем вполне может расхаживать по окрестностям Праги как знак того, что в Богемии и во всем мире слишком долго царила несправедливость. Впервые я подумала, что король Вильгельм фон Ормштейн, бывший ухажер Ирен Адлер, не единственное чудовище в Праге. И что главным демоном этого города служит совсем другое существо.

– Нелл, тебе не кажется, что Годфри от меня что-то скрывает? – спросила меня Ирен однажды вечером. Мы с ней сидели в гостиной: она за роялем, я за вышиванием.

Она редко говорила таким жалобным тоном. Слова подруги удивили меня. Даже наш гадкий попугай украдкой переместился по своей жердочке к краю клетки и прижал головку к прутьям, как будто хотел лучше слышать. Правда, по моему мнению, слух у него и так был слишком хороший.

Годфри, как обычно, не было дома. Он обедал в Париже с нашим новоявленным «патроном». Во всяком случае, так он сам объяснил.

– Но с какой стати Годфри от тебя что-то скрывать, – рассудительно возразила я.

– Он слишком самодоволен в последнее время! – Моя подруга извлекла из несчастных клавиш сокрушительный аккорд. Ее тонкие руки были на удивление сильными.