Кэрол Дуглас - Новый скандал в Богемии

Годфри перешел на другую сторону комнаты и, подняв над головой, показал нам самое ценное из присланных сокровищ, сверкавшее звездами вставленных бриллиантов.

Ирен сразу узнала дорогую вещь.

– Яйцо Фаберже! – воскликнула она. – Как же это расточительно с ее стороны! Придется мне уточнить у Нелл подробности вашей беседы, если после якобы невинной встречи ты получаешь такие подарки. Какая несравненная красота! Конечно, я имею в виду яйцо, а не ту, которая его прислала.

Ирен поместила яйцо на его золотую подставку, чтобы мы все смогли в полной мере оценить блестящую эмалевую поверхность, украшенную драгоценностями.

– Татьяна явно не скрывает своих связей с Россией, – заметила она. – Кстати, а где тут спрятано…

Ее пальчики несколько раз пробежались по золотому футляру яйца, а потом я услышала щелчок и полились плавные звуки очаровательной мелодии. Верхняя часть яйца откинулась, и мы увидели пару голубков, сделанных из жемчужных зерен причудливой формы. Птички вдруг ожили, приводимые в движение искусным механизмом.

Ирен смотрела на драгоценное яйцо с откровенным восхищением:

– Татьяна пользуется в Санкт-Петербурге самым серьезным влиянием. Эту игрушку привезли менее суток назад. Хотя… Вначале Татьяна хотела использовать ее с другой целью, но потом изменила решение. – С этими словами Ирен закрыла крохотные резные дверцы, и механизм прекратил свою работу. – Кто-нибудь из вас узнал мелодию?

Мы с Годфри озадаченно посмотрели друг на друга: никто из нас не мог похвалиться серьезными познаниями в музыке.

– « La Cenerentola » [29], главная ария. Ты, конечно, помнишь, Нелл, мой дебют в «Ла Скала», где я пела партию Золушки.

– Помню, но я никогда не слыхала музыку.

– Я бы исполнила для тебя всю оперу целиком, но что-то я не в настроении.

Ирен поставила драгоценное яйцо на стол Годфри с такой осторожностью, словно боялась уколоться.

– Я не могу объяснить… – начал Годфри.

– Зато я могу, – живо перебила его Ирен. – Могу, но не хочу. Прилагалось ли к этому неслыханному подарку сопроводительное письмо?

– Только открытка, где говорилось, что Татьяна надеется увидеть меня в замке на утреннем приеме.

– И ты с ней увидишься, – уверенно сказала Ирен.

– Ты рекомендуешь принять ее предложение? После таких авансов? – с сомнением спросил Годфри.

– Конечно. Нас приглашала только королева, а не король. А теперь любовница Вилли настаивает на встрече с тобой. Ты счастливчик, раз получил возможность, которая превосходит самые смелые ожидания. С чего бы тебе покидать игровое поле именно сейчас?

И снова, не сказав ни слова, мы с Годфри обменялись взглядами. Принимая во внимание темперамент Ирен, она выступила более чем великодушно.

Годфри откашлялся:

– Но Татьяна… Она такая экстравагантная… Может, у нее ко мне есть интерес?

– А почему бы и нет? Ты весьма импозантный мужчина. Конечно же, ты отправишься завтра в замок и повидаешься с ней. Но я думаю…

Мы ждали продолжения фразы, затаив дыхание.

– Я думаю, – беззаботно повторила Ирен, отрывая стебель у пышного пурпурного ириса и вставляя цветок себе в волосы, – что тебе следует сопроводить леди Шерлок по ее делу.

– Но… – начал было Годфри, пораженный донельзя. Вся интрига с фальшивым именем Ирен строилась на том, что Годфри и я были якобы совершенно не знакомы с Ирен и Аллегрой. – Как же я объясню связь между нами?

– Тебе ничего объяснять не придется, – твердо промолвила Ирен. – Я сама поведаю мадам Татьяне, что к чему. Конечно, с присущей мне утонченностью или, вернее сказать, с утонченностью, присущей леди Шерлок.

– О да, конечно-конечно, – пробормотал ее супруг неуверенно.

Не берусь предполагать, какой оборот принял бы разговор, потому что в тот момент раздался стук в дверь, разом положивший конец нашей дискуссии.

Служанка принесла нам записку из замка. То было второе послание за день – день, когда нас ожидали такие приключения, что я взамен с удовольствием вернулась бы на еврейское кладбище и занялась осквернением могилы рабби, усмотрев в этом занятие получше.

Ирен открыла тяжелую шкатулку кремового цвета – в ней передавали личные послания королевы – и громко, с замечательной дикцией прочла короткое письмо: «Приходите немедленно! Произошло событие с ужасным смыслом. Клотильда в отчаянии. Вы должны настоять на личном свидании с королевой. Мне надлежит остаться с ней и, сделав все возможное, позаботиться о ее психическом состоянии. Когда придете, постарайтесь держаться спокойно. Никто ни о чем не должен подозревать! Аллегра».

Мы решили, что сначала Годфри должен позаботиться о цветах и подарках Татьяны. Точнее говоря, так решила Ирен: после того как мы вернулись в живописное и проклятое королевство Богемия, властное поведение стало для нее обычным делом.

– Яйцо стоит почти столько, сколько мои бриллианты от Тиффани, – сказала она, обращаясь к Годфри. – Ты должен найти для него надежное, безопасное место. Я предлагаю банк или, если не удастся, хотя бы гостиничный сейф. Затем надо разумно распорядиться этими цветочными излишествами. А мы пока отправимся во дворец. Что бы ни случилось в замке, невинный визит двух леди не вызовет большого шума. Боюсь, Годфри, – прибавила она с шутливой серьезностью, – какой бы эффект ты ни произвел, Татьяна так или иначе сумеет подпортить твою роль в этой интриге.

– Но я ничего особенного не сделал! – запротестовал Годфри. – Только следовал твоим указаниям.

– Иногда, мой дорогой, нужно думать своей головой и ради самосохранения поступать так, как подсказывает собственное чутье!

На этой ноте Ирен повернулась и вышла из комнаты. Я последовала за ней. Никогда не забуду, с какой растерянностью Годфри взирал на обильные и нежеланные дары: он выглядел куда более встревоженно, чем то приличествует цивилизованному английскому джентльмену.

К тому времени, когда мы с Ирен, уютно устроившись в карете, прибыли на Градчаны, солнце уже садилось, вызолотив каждый уголок Праги. Таверны и лавки излучали розовый свет оживившейся в сумерках торговли, когда наша карета, следуя извилистым маршрутом, начала подниматься в верхнюю часть города.

Пражский замок, раскинувшийся на холме, темнел мрачным, жутковатым силуэтом на фоне опускавшейся темно-красной занавеси заката. Стуча копытами по мостовой, лошадки довезли нас до входа, предназначенного для частных посетителей и отстоявшего довольно далеко от громадных ворот, которыми пользовалась обычная публика.

Никто не оспорил нашего желания или права повидаться с Клотильдой. Даже слуг не интересовало, что угодно королеве, а что нет. Они предпочитали выслушать того, кто управлял ее желаниями, нежели выяснять, каковы собственные стремления Клотильды.