Лилиан Браун - Кот, который проходил сквозь стены (сборник)

Состояние колена улучшилось настолько, что он даже смог взбежать в особняк Коббов через две ступеньки. Войдя в прихожую, Квиллер замедлил шаг. Магазин «Древности» был открыт. По комнате рассеянно ходила Айрис, проводя тряпкой по подлокотникам бостонского кресла-качалки.

– Я не ждал вас так быстро, – сказал журналист.

– Я подумала, что мне стоит поскорей открыть магазин, – ответила миссис Кобб усталым голосом. – После вечеринки, может быть, еще будет достаточно покупателей, а видит бог, нам нужны деньги. Со мной приехал Деннис, мой сын.

– Вчера мы кое-что для вас продали, – сказал Квиллер. – Мне очень не хотелось отдавать свое бюро, но одна женщина готова была заплатить за него семьсот пятьдесят долларов.

Айрис была скорее благодарна, чем удивлена.

– Кстати, вы не откладывали для Холлиса Прантца старых приемников? – поинтересовался он.

– Старых приемников? Нет, откуда им у нас взяться? В тот же вечер Квиллер закончил чтение романа.

Все оказалось так, как он и ожидал. Среди героев были неверный муж, сладострастная разведенная дама, бедная богатая девушка, которая инкогнито держала шикарный магазин, и – в последних главах – бывшая школьная учительница, наивная до глупости. Для полноты картины Энди к тому же ввел мошенника, девочку-подростка, торговца наркотиками, содомита, продажного политика и бывшего полицейского, который, похоже, служил рупором возвышенно-банальных идей автора.

«Почему, – спрашивал себя Квиллер, – Энди спрятал эту рукопись в зольнике пузатой печи?»

В какой-то момент чтение было прервано стуком в дверь, и подтянутый молодой человек в белой рубашке и галстуке-бабочке представился сыном Айрис.

– Мать говорит, что вам нужен письменный стол, – промолвил он. – Мы можем перенести тот, что в ее комнате.

– Аптекарский? Я не хочу лишать ее…

– Она говорит, что он ей не нужен.

– Как она себя чувствует?

– Ужасно! Выпила таблетку и уже спит.

Они перенесли стол и подходящий стул – виндзорский, с мягким плоским сиденьем и изящной спинкой. Квиллер попросил Денниса помочь поднять на камин герб Макинтошей и наконец снял портрет кислолицей старухи, которая вечно портила ему настроение.

Потом журналист снова погрузился в чтение. Он встречал и худшие книги, но мало. У Энди не было чутья к диалогу и сопереживания героям. Что заинтересовало журналиста, так это продажа наркотиков. Один антиквар в романе сбывал марихуану так же, как шкафы красного дерева и мейсенские блюда. Если к нему в магазин заходил покупатель и спрашивал резной дверной косяк, значит, ему нужен был «косячок».

От четырехсот страниц с прыгающими «О» веки Квиллера отяжелели, глаза разболелись. Он откинул голову и зажмурился. Резные дверные косяки! Такое ему в голову не приходило, но до Хламтауна он не думал и о многом другом: о суссексских свиньях… пиггинах, ноггинах и феркинах… о бляшках для лошадиной сбруи…

Бляшки для сбруи! Усы Квиллера затрепетали, и он пригладил их костяшками пальцев. Никто больше не покупает бляшки для сбруи, говорила Мэри. И тем не менее дважды за свое краткое пребывание в Хламтауне он слышал, как справлялись об этом бесполезном украшении.

Сначала спрашивали в магазине «Немного старины», и Бен был склонен вежливо отделаться от покупателя. Вчера то же самое искали в «Древностях». А здания, между прочим, стоят рядом и внешне похожи.

Квиллер расчесал усы, стараясь немного успокоиться, и стал продумывать план действий. Двадцать четвертое декабря будет трудным днем: вечером праздник, днем еще одна встреча с главным редактором, обед с Арчи Райкером в пресс-клубе, а утром – тактический маневр, который поможет решить очередную загадку Хламтауна.

Утром журналиста разбудили вспышки света. На кровати стоял Коко и с видимым удовольствием чистил зубы о выключатель на стене.

Квиллер встал, открыл для котов банку гранулированного мяса, побрился и оделся. Сообразив, что курьерская контора в редакции уже открыта, позвонил и заказал курьера на одиннадцать тридцать, не раньше и не позже.

– Пошлите мне самого худого и замученного из всех, – велел он диспетчеру. – Желательно с сильной простудой или насморком.

В ожидании Квиллер перенес свои карандаши и бумагу, скрепки и клей в аптекарский стол. В одном из ящичков он нашел магнитофон Айрис и отнес его хозяйке.

– Мне он больше не нужен, – вздохнула миссис Кобб, болезненно пытаясь улыбнуться. – Я даже смотреть на него не могу. Может быть, вам он пригодится для работы.

Прибывший юноша оказался неопрятным, истощенным и страдающим конъюнктивитом. Большинство курьеров «Прибоя» соответствовали подобному описанию, но этот и впрямь превосходил всех.

– Ну и берлога! – сказал курьер, осмотрев комнату журналиста. – Вы платите хозяевам или газета – вам за то, что тут живете?

– Не умничай, – ответил Квиллер, доставая бумажник. – Просто делай, что я говорю. Вот десять баксов. Иди в соседний дом…

– Елки, ну и коты! А они кусаются?

– Только курьеров «Прибоя»… Теперь слушай внимательно. Иди в антикварный магазин под названием «Немного старины» и спроси, есть ли бляшки для лошадиной сбруи.

– Чего?

– Продавец сумасшедший, так что не обращай внимания на то, что он скажет или сделает. И не дай ему понять, что знаешь меня – или что работаешь в «Прибое». Просто спроси, есть ли бляшки, и покажи деньги. И принеси мне то, что он тебе даст.

– Бляшки для лошадиной сбруи! Вы, наверное, спятили!

– Только не иди туда сразу. Поброди пару минут за углом и лишь потом отправляйся в «Немного старины»… И постарайся выглядеть не слишком умным! – крикнул Квиллер вслед уходящему курьеру, хотя в предупреждении не было необходимости.

В томительном ожидании журналист мерил комнату шагами. Один из котов прыгнул на стол и подставил выгнутую спину, Квиллер рассеянно погладил ее.

Через пятнадцать минут посланец вернулся.

– Десять баксов за эту фитюльку? Вы точно рехнулись!

– Наверное, ты прав, – вздохнул Квиллер, рассматривая медный кружок.

Это была неудача, но щекочущее ощущение в усах говорило журналисту, что он на правильном пути, и он не позволил себе упасть духом.

Днем он встретился в пресс-клубе с Арчи Райкером и подарил ему табачную жестянку, завернутую в страницу «Харперс уикли» 1864 года.

– Это просто прелесть! – сказал редактор. – Но ты не должен был так тратиться, Квилл. Черт побери, я ничего тебе не купил! Но я плачу за обед.

После полудня Квиллер провел целый час с главным редактором, причем остался доволен встречей; потом отпраздновал Рождество розовым лимонадом и печеньем в машбюро, появился на импровизированном фуршете в фотолаборатории, где был единственным трезвым участником, и наконец отправился домой.