Лилиан Браун - Кот, который проходил сквозь стены (сборник)

– Сегодня у нас малый сбор. Большинство гостей и живут здесь. Хотите познакомиться с кем-нибудь из девочек? – Уильям направил взгляд Квиллера на двух брюнеток.

– Живут здесь? Что это за заведение ваша «Мышеловка»?

Уильям даже подпрыгнул от восторга.

– Как, вы не знаете?! Это что-то вроде гостиницы. Центр искусств. Мастерские на веранде, большая гончарная мастерская в задней части здания. Она была еще до того, как Микки-Маус купил этот дом. Я тоже здесь обитаю благодаря его покровительству. Я занимаюсь в художественной школе и получаю комнату и пропитание за то, что выполняю определенные служебные обязанности и достаточно тяжелую, надо заметить, работу.

– Стрижка газонов явно не входит в ваши обязанности, – заметил Квиллер и качнул головой в сторону заросшей лужайки.

Уильям еще раз усмехнулся и похлопал репортера по спине:

– Идемте, я познакомлю вас с Хикси и Розмари. Только будьте осторожны с Хикси – она жаждет выйти замуж.

Женщины стояли около буфета. Розмари Уайтинг, симпатичная женщина неопределенных лет, держалась очень скромно. Хикси Райс была моложе, полнее, громче, и у нее были более длинные ресницы.

Хикси была чрезвычайно занята шампанским и бутербродами с анчоусами, в то же время она непрерывно говорила высоким голосом:

– Я просто млею от шоколада, от шоколадного масла, печенья с шоколадом, пирога с орехами и шоколадом и пралине – от всего, что сделано из шоколада, трех чашек сахара и фунта масла. – Она остановилась, чтобы положить в рот устрицу, завернутую в кусок бекона.

Хикси занимала собой большое пространство. Ее тело выпирало там, где позволяло тесно прилегающее оранжевое платье. Волосы, похожие на шоколадное суфле, обрамляли полное с ямочками лицо.

– Хотите икры? – спросила Квиллера Розмари.

Он глубоко вздохнул и решительно отказался.

– Она богата витамином D, – добавила она.

– Нет, спасибо, – ответил он.

– Масло – это конек Микки-Мауса, – сказал Уильям. – Единственный раз, когда он потерял самообладание, – это когда мы устроили маленький завтрак и закончились наши последние три фунта масла. Он был в панике.

– К несчастью, животные жиры… – начала было Розмари тихим голосом, но ее прервала Хикси:

– Я ем много потому, что нервничаю. Но лучше уж я буду толстой и веселой, чем худой и нервной.

Нужно признать, что я очень расположена к людям. – Она взмахнула ресницами и взяла еще один бутерброд. – Что сегодня в меню, Уилли?

– Выбор небольшой: суп из кресс-салата, моллюски в желе, фаршированные жареные цыплята, тушеный цикорий. Я ненавижу цикорий, жареные помидоры с карри, салат.

– Шарлот назвала бы это маленьким перекусом, – заметила Хикси.

– Шарлот никогда не ест по-настоящему, – объяснил Квиллеру Уильям. – Она только перекусывает. Вон она, Шарлот, – белые волосы и пять фунтов украшений.

Женщина с волосами как сахарная вата что-то быстро говорила двум полным джентльменам, которые слушали ее скорее из вежливости, чем из интереса. Они были членами общественной комиссии по изобразительному искусству. На их деньги была основана «Утренняя зыбь». Еще они содержали художественную школу и финансировали городскую парковую систему. Внимание Квиллера привлек другой человек, который нервно мерил шагами Большой зал. Он показался ему знакомым. У него было привлекательное задумчивое лицо, на котором, стоило какой-нибудь женщине посмотреть на него, появлялась ослепительная улыбка. Но его бритая голова вселяла ужас.

Изучая других гостей, Квиллер отметил приятного рыжего господина в костюме оливкового цвета… Молодого человека с маленькой бородкой… А потом он увидел ее. На секунду у него захватило дух.

«Не может быть», – сказал он себе.

И все-таки он не ошибся. Это была ее маленькая фигура, тяжелые каштановые волосы, ее лукавая улыбка.

В это мгновение она повернулась к нему и застыла, не веря своим глазам. У него защекотало верхнюю губу, и он провел рукой по усам. Она двинулась в его направлении, скользя все так же, как и раньше, ее платье колыхалось, как и много лет назад, ее мелодичный голос произнес:

– Джим Квиллер! Неужели это ты?

– Джой! Джой Уитли!

– Я не могу в это поверить! – Она уставилась на него и затем кинулась к нему в объятия.

– Дай я посмотрю на тебя, Джой… Ты ничуть не изменилась.

– Да нет же!

– Сколько лет назад это было?

– Пожалуйста, не считай… Какие у тебя усы, Джим! Ты стал сильнее, крупнее.

– Ты хочешь сказать, потолстел? Спасибо, ты всегда была чертовски добра.

Она отодвинулась.

– Не всегда. Мне стыдно за то, что я сделала.

Он смотрел на нее и чувствовал, как галстук сжимает ему горло.

– Я не думал, что встречу тебя снова, Джой. Что ты здесь делаешь?

– Мы живем здесь уже с января. У нас с мужем гончарная мастерская в задней части здания.

– Ты замужем? – Затеплившиеся было у Квиллера надежды рухнули.

– Моя новая фамилия – Грэм. А ты что здесь делаешь, Джим?

– Никто не называет меня больше Джимом. Меня все зовут Квиллом вот уже двадцать лет.

– Тебя все еще путают с киллером?

– Моя фамилия выводит из себя наборщиков и корректоров.

– Ты женат?

– В настоящий момент вроде бы нет.

– Где ты работаешь?

– В «Дневном прибое». Уже больше года. Ты не видела моих статей?

– Я не увлекаюсь чтением, разве ты не помнишь? А мой муж просто не выносит художественной критики в «Прибое». Поэтому мы покупаем «Утреннюю зыбь».

– Скажи мне, Джой, где ты была все эти годы?

– Главным образом в Калифорнии, до того как мистер Маус пригласил нас принять на себя обязанности по управлению гончарной мастерской. Нам нужно о многом поговорить. Очень нужно… Когда мы сможем?

– Джой, – сказал Квиллер, понизив голос, – почему ты тогда убежала?

Она вздохнула, посмотрела по сторонам:

– Я объясню позже, но сначала позволь познакомить тебя с моим мужем… До того, как невыносимый мистер Г. выйдет из себя, – добавила она, кисло улыбнувшись.

Квиллер посмотрел в противоположный конец зала и увидел высокого костлявого человека. Он смотрел на них. У Дэна Грэма были выцветшие морковного цвета волосы, выступающий кадык, веснушчатая кожа, натянутая на скулах и кистях. На нем был драповый пиджак, неглаженая рубашка и сандалии на босу ногу. Наверное, он мнит выразить этим свой свободный художественный дух, подумал Квиллер, но вместо того выглядит неопрятным и заброшенным.

Грэм сдержанно кивнул головой, когда Джой представила ему Квиллера как свою «старую любовь». Она подчеркнула это, пожалуй, не из озорства, а из вредности. И Квиллер подумал, что не все-то у них хорошо. Он почувствовал вину, потому что в глубине души был этому рад.

Он сказал Дэну Грэму, что знаком с его женой с детства и что работает в «Дневном прибое».