Лилиан Браун - Кот, который проходил сквозь стены (сборник)

Грэм что-то пробормотал в ответ. Он говорил быстро, проглатывая слова.

– Простите, не понял.

– Я готовлюсь к выставке. Может быть, вы напишете обо мне статью?

Джой добавила:

– Это будет семейное шоу. Мы работаем в разных стилях. Ты должен прийти на открытие, Джим.

– Я не очень хорошего мнения о вашем художественном критике, – пробормотал ее муж. – Его обзоры не стоят выеденного яйца.

– Никто не любит нашего художественного критика, – заметил Квиллер. – Это та работа, которой я ни за что не хотел бы заниматься. И все-таки, как вам нравится город, мистер Грэм?

– Да я и двух центов не дам за этот ваш город. – Квиллер уже приспособился к его быстрому потоку речи и к тому, как он свободно пользуется устаревшими выражениями и клише. – Я хотел бы работать в Нью-Йорке или, на худой конец, в Европе.

– А мне очень нравятся эти места, – сказала Джой. – Я бы хотела остаться здесь.

У нее все было «очень». Квиллер помнил ее безграничный энтузиазм.

Грэм взглянул вопрошающе на обеденный стол:

– Печенье-варенье! Как насчет того, чтобы перекусить? Я готов съесть быка. Шампанское… – Он держал в руке пустой бокал. – Оно только вызывает аппетит.

– Можете себе представить, – сказал Квиллер, – я еще не знаком с хозяином.

Джой схватила его за руку:

– Как, ты не видел его? Пойдем на кухню. Вот увидишь, Роберт Маус – очень славный малый.

Она провела его по низкому коридору в задней части здания, сжимая его пальцы и прижимаясь к нему, пожалуй, ближе, чем это было необходимо. Они шли молча, прекрасно чувствуя, о чем думает каждый.

Кухня занимала просторное живописное помещение, пропитанное запахами трав и вина. Своим керамическим полом, белым потолком и гигантским камином она напомнила Квиллеру кухни, которые он видел в Нормандии. Медные котлы, пучки сушеного укропа и розмарина, висящие на крючках, ножи и топорики для рубки мяса, разложенные в ряд. На открытых полках стояли сковородки для омлета, блюда для суфле, медные тазы, сковороды для рыбы, салатницы и несколько загадочных предметов, ничего не говоривших непосвященному.

Над всем этим возвышался огромный, ладно скроенный, крепко сбитый человек средних лет, в белейшей рубашке, украшенной золотыми запонками и несколько устаревшего фасона галстуком. Он держался с достоинством верховного судьи. Вокруг пояса у него было повязано полотенце.

Когда Джой Грэм представила гостя, он оторвался от замешивания теста и, протянув руки, покрытые мукой, как бы извиняясь, с некоторой задержкой сказал:

– Здравствуйте.

Ему помогала женщина в белом, которой он отдавал указания ровным тоном:

– Заморозьте это, пожалуйста… приготовьте сковородку… А теперь мне нужны цыплята, миссис Мэрон. Спасибо.

Он начал отделять мясо от костей точными ударами своего страшного ножа.

– Вы великолепно обращаетесь с этим орудием, – сказал Квиллер.

Маус перевел дух, прежде чем ответить:

– Мне это приносит чрезвычайное удовлетворение. – Он сделал еще один разрез, шлепнул по тушке плоской стороной ножа. – Подайте, пожалуйста, лук, миссис Мэрон.

– Чрезвычайно интересное здание, – заметил Квиллер, – я никогда не видел ничего подобного.

Хозяин обдумал замечание, прежде чем ответить.

– Пожалуй, его можно назвать архитектурным кошмаром, – сказал он. – Со всем уважением к покровителю искусств, построившему его, нужно признать, что его энтузиазм и материальные возможности пересилили его эстетические познания.

– Но комнаты наверху великолепны, – сказала Джой. – Можно я проведу Джима на балкон, мистер Маус?

Он отвесил грациозный поклон:

– Если это доставит вам удовольствие. Я полагаю, комната номер шесть открыта.

Квиллеру никогда не приходилось видеть ничего подобного. Мастерская, в которую они вошли, была в два этажа высотой, половину стены занимало окно с венецианской рамой. Весенний закат наполнял комнату оранжевым светом, три маленьких из особого стекла окна над столом отбрасывали свои собственные радуги.

Квиллер остановился в восхищении:

– Мне нравится эта мебель! – Она была массивна, будто средневековая, с резьбой и каркасом из стали.

– Она принадлежит Хэму Гамильтону, – сказала ему Джой, – он пришлет за ней, как только узнает, где будет жить.

– Он переехал?

– Его перевели во Флориду. Он занимается поставкой продовольственных товаров.

Квиллер с интересом осматривал комнату. Впечатление дополнили большое кресло, обитое пледовой тканью, ряд встроенных книжных шкафов и, наконец, белая медвежья шкура.

– Эта комната сдается? – спросил он.

Глаза Джой заиграли.

– О Джим, ты хотел бы жить здесь?

– Это зависит от оплаты – и других обстоятельств. – Он думал о Коко и Юм-Юм.

– Давай прямо сейчас поговорим с мистером Маусом.

Он помнил Джой именно такой – мгновенные решения и безотлагательные действия.

– Нет, давай подождем, пока окончится обед. Я хочу еще подумать.

– О Джим! – воскликнула она, бросаясь ему на шею. – Я так много о тебе думала все эти годы.

Он услышал, как бьется ее сердце, и прошептал:

– Почему ты пропала? Как ты могла меня так оставить, не написав ни строчки, ничего не объяснив?

Она отшатнулась:

– Это долгая история. Пойдем к столу, – и улыбнулась ему улыбкой, от которой у него всегда начинало сильнее биться сердце.

На дубовом без скатерти столе стояли тяжелые керамические тарелки и лежали приборы, освещался стол свечами в тяжелых канделябрах. Место Квиллера оказалось между Хикси Райс и беловолосой женщиной, которая представилась как Шарлот Руп. Джой сидела на противоположном конце стола между Бейзилом и Бейли Пенниманами, так что она могла переговариваться с Квиллером только знаками.

Напротив него сидел лысый господин с приклеенной к лицу улыбкой. Он приподнялся и поклонился, прижав правую руку к сердцу:

– Меня зовут Макс Сорэл.

– Джим Квиллер из «Дневного прибоя». Я уже видел вас где-то?

– У меня ресторан «Телячьи нежности».

– Да, я обедал там однажды.

– Заказывали телячью отбивную? Это наше фирменное блюдо. Я считаю, что мы теряем деньги на каждой порции. – Произнося это, владелец ресторана тщательно протирал салфеткой приборы.

Гости заработали ложками. Квиллер попробовал суп из кресса – чрезвычайно вкусный. Однако, к своему удивлению, он не обнаружил большого желания доедать его. Приподнятое настроение притупило аппетит. И глаза, и мысли были направлены на Джой. Он теперь понял, почему его всегда привлекали женщины с прозрачной кожей. В этот вечер блестящие темные волосы Джой были заплетены в косу и закручены вокруг головы в виде короны. На ней было тонкое платье, совсем как те, что она носила раньше и из-за которых он дразнил ее. Она покупала обрезки гардинной ткани и шила невероятные, романтичные и совершенно непригодные для носки платья. Каким же сумасшедшим ребенком она была тогда!..