Мэри Кубика - Милая девочка

– Что тебе нужно? – всхлипывает она.

– Надо поесть.

Она шумно сглатывает.

– Я не голодна.

– Плохо.

Говорю ей, что у нее нет выбора.

Она идет за мной в комнату и смотрит, как я выливаю на сковородку то, что называется яичной смесью, но пахнет как дерьмо. Борясь с тошнотой, смотрю на поджаривающуюся жижу.

Она ненавидит меня, ненавидит все, что я делаю и говорю. Я знаю. Вижу это по ее глазам. Она ненавидит мою походку, немытые волосы, щетину, покрывающую подбородок. Ей отвратителен мой взгляд в ее сторону, интонации моего голоса, мои руки, каждое мое слово и даже то, как я открываю банки.

Но особенное отвращение она питает к пистолету у меня в кармане, заставляющему ее постоянно следить за своим поведением.

Говорю ей, что она больше не может безвылазно сидеть в спальне. Туда она войдет только перед сном. Все, я так решил. В течение дня она должна оставаться здесь, чтобы я ее видел и знал, что она поела, попила и сходила в туалет. Черт, приходится следить за ней, как за ребенком.

И ест она не больше ребенка – пару ложек того, пару ложек этого. Говорит, что не голодна. Ладно, она съела достаточно, чтобы не умереть. Остальное не важно.

Не спускаю с нее глаз, слежу, чтобы не пыталась бежать. Ложась спать, подпираю дверь тяжелым столом. Сплю я чутко. Пистолет всегда со мной. Проверяю ящики в кухне, чтобы убедиться, что там нет ни одного ножа. У нас лишь один перочинный нож, который всегда у меня в кармане.

Она не пытается заговорить со мной, да и я тоже. Какого черта? Я не собираюсь надолго здесь задерживаться. Весной здесь появится много приезжих, придется сматываться. Мне надо готовиться. Брошу девчонку, куплю билет на самолет и улечу отсюда. Надо успеть, прежде чем Далмар меня найдет. Надо успеть.

Что-то меня сдерживает. Что же мешает мне купить билет и сесть в самолет?

Я стою на кухне в доме Деннетов. Миссис Деннет соскребает с тарелок остатки свинины, поданной на ужин. Отмечаю, что тарелка судьи вылизана дочиста, а на ее почти нетронутые куски мяса и горка гороха. Эта женщина чахнет прямо у меня на глазах. Из крана бежит кипяток, но она подставляет руки, кажется даже не замечая, и трет тарелки китайского фарфора с таким остервенением, которого я никогда не видел у моющих посуду женщин.

Я стою у стола в центре кухни – никто не предложил мне присесть – и оглядываю шкафы орехового дерева и мраморную столешницу. Вся техника стального цвета, а за такую плиту моя мать-итальянка многое бы отдала. Представляю себе трапезу в День благодарения без слез по поводу того, что вся еда остыла, и ужас оттого, что отец счел картофель недостаточно горячим.

На столешнице лежит фоторобот мужчины, составленный нашим художником со слов свидетельницы.

– Значит, это он? Этот человек похитил мою дочь? – Ева Деннет плачет и достает листок из файла. Она плачет уже давно. Отвернувшись к раковине, она пыталась справиться со слезами, надеясь, что звуки заглушает льющаяся вода.

– Мию видели с ним в прошлый вторник вечером, – произношу я, хотя к тому времени она опять поворачивается ко мне спиной.

На листке бумаги грубое мужское лицо. Человек с таким лицом кому-то может показаться преступником, но еще он напоминает героя фильма ужасов. Этот мужчина не из круга таких, как Деннеты. Да и не из моего круга тоже.

– И что? – напирает судья.

– Мы полагаем, он может быть причастен к похищению.

Судья стоит напротив в костюме, который стоит не меньше моего двухмесячного жалованья. Галстук он снял и перекинул через плечо.

– Есть доказательства, что Мия не добровольно ушла с этим человеком?

– Нет.

В руках судья уже держит стакан. Сегодняшний его выбор пал на скотч со льдом. Похоже, он пьян. Говорит не вполне четко, временами его одолевает икота.

– Предположим, Мия просто проводила с ним время. Что дальше?

Он разговаривает со мной так, словно я полный идиот. Напоминаю себе, что я при исполнении. Это расследование веду я. Не он.

– Судья Деннет, следствие продолжается уже восемь дней. Девять прошло с тех пор, как Мия пропала. Со слов ее коллег, а также вашей жены, такое безответственное поведение несвойственно вашей дочери.

Он делает глоток из стакана и присаживается на кухонный стол. Ева от этих слов подпрыгивает на месте.

– Разумеется, детектив. Абсолютно несвойственно, – произносит судья. – Как и нарушение общественного порядка, вандализм, курение марихуаны, – добавляет он, чтобы позлить меня. – Ограничимся этим списком правонарушений.

Выражение лица самодовольное, можно подумать, он сам святой, спустившийся с небес. Молча слушаю, отказавшись от комментариев. Не будем обращать внимания на эту браваду.

– Я уже проверил ее личность. За ней ничего не числится. – Действительно ничего. Даже штрафа за превышение скорости.

– Разумеется, ничего, – ухмыляется судья, и я понимаю, что это он постарался. Затем он извиняется и удаляется в ванную.

Миссис Деннет продолжает тереть тарелки. Подхожу к раковине и включаю сильнее холодную воду. Опешив, она поднимает на меня глаза и тихо шепчет:

– Я должна была вам сказать. – Глаза ее наполняются тоской. «Да уж, конечно, должна была сказать», – думаю я, но прикусываю язык, давая ей возможность продолжить. – Понимаете, он по-прежнему не желает признавать. К сожалению, не могу сказать, что он не верит в исчезновение Мии из любви к дочери.

Судья Деннет возвращается и успевает услышать последние слова признания жены. В помещении наступает тишина, и на долю секунды мне кажется, что сейчас на нас обрушится кара божья. Однако нет, ничего подобного не происходит.

– Оказывается, подобное поведение Мии не столь неожиданно, как ты пыталась убедить детектива, верно, Ева? – спрашивает он.

– О, Джеймс! – восклицает она и принимается вытирать руки полотенцем. – Это было так давно. Она еще училась в школе. Каждый ребенок допускает ошибки. Но с тех пор прошло много лет.

– И что ты знаешь о теперешней Мии, Ева? Все эти годы мы не поддерживали отношения с дочерью. Вряд ли можно сказать, что ты посвящена в ее жизнь.

– А вы, ваша честь? – вмешиваюсь я, чтобы переключить его внимание с миссис Деннет. Мне не нравится, как он на нее смотрит, под таким взглядом человек ощущает себя ничтожеством. – Что вы знаете о жизни Мии? О тех правонарушениях, что были удалены из ее дела? Нарушения правил движения? Проституция? Пребывание в состоянии опьянения в общественном месте? – Мне и так понятно, почему ее юношеские преступления удалены из личного дела. – Ее проступки бросают тень на семью Деннет, так ведь? Из этого следует и все остальное: возможно, Мия решила исчезнуть, чтобы прекрасно провести время, что тоже не очень хорошо для вашей репутации, или, возможно , совершила что-то недопустимое, что может выясниться в ходе расследования. Так?