Питер Джеймс - Клеймо смерти

Помещение с кирпичными стенами было винным погребом, но такого винного погреба видеть ему еще не доводилось. Слева и справа от него вдаль, на тридцать-сорок футов, тянулись высокие, от пола до потолка, деревянные стеллажи, заполненные пыльными бутылками. Сколько их было здесь? Наверное, тысячи. Грейс осторожно, наугад взял за горлышко одну. Поднял к свету. Стекло покрывал толстый слой пыли, так что прочитать надпись на этикетке удалось не сразу.

Красные буквы сложились в одно слово — PETRUS. Выше, почти неразличимая, стояла дата — 1961. Еще выше — черно-белый рисунок: бородатый мужчина, похожий, как показалось Грейсу, на святого Петра.

Он плохо разбирался в винах, но несколько знаменитых названий узнал, потому что они мелькали в новостях. Одним из них было «Петрус». Решив, что бутылка дорогая, Грейс осторожно вернул ее на место. Он постоял еще немного, послушал тишину и двинулся дальше, между стеллажами, посвечивая фонариком и внимательно проверяя пол.

Потом вдруг остановился. Нахмурился.

Бутылки на стеллаже справа выглядели вроде бы не такими пыльными, как другие. По крайней мере, горлышки. Может быть, их купили позже?

Грейс взял с полки бутылку, оказавшуюся легче, чем можно было предположить. Надпись на этикетке гласила: GEVREY CHAMBERTIN 2002. Нет, определенно слишком легкая. Он посветил на нее фонариком. Пустая! Озадаченный, Грейс взял еще одну, лежавшую ниже. Тоже пустая. Пустыми оказались и другие на той же полке. Пробки на месте, печати не тронуты. Всего на этом стеллаже было сорок восемь бутылок.

Демонстрационные образцы? Вроде тех, что можно увидеть в некоторых ресторанах, где они стоят вертикально в витринах?

Но зачем и кому понадобилось заполнять пустыми бутылками целый стеллаж? Похвастать? Может быть, фальшивыми бутылками забит весь погреб?

Зазвонил телефон — Пит Дарби. Прием в подвале был плохой, в трубке трещало.

— Я поговорил с парнями, наблюдавшими за домом в прошлую смену. Никто не входил и никто не выходил.

— Ты уверен?

— Да. Мы, конечно, в первую очередь наблюдали за указанным объектом, но и за улицей приглядывали. — Тут в трубке затрещало, и Грейс смог разобрать лишь отдельные слова: —…трафик… мимо… — И тишина.

Грейс посмотрел на дисплей, увидел «Нет приема» и, опустив телефон в карман, повернулся к стеллажу. Что-то здесь было не так. Он посветил фонариком на весь ряд. Что-то блеснуло. Он опустил фонарик, торопливо снял с полки несколько бутылок и увидел петлю.

Крисп явно спрятал нечто и не пожалел для этого усилий, подумал Грейс, пригибаясь и светя фонариком в пустоту. Перед ним был короткий, в несколько футов длиной, туннель с грубо обтесанными деревянными опорами и поперечными потолочными балками. На полу лежала рогожка. Ему вспомнился фильм о Второй мировой войне, в котором заключенные бежали из германского лагеря для военнопленных по такому же примерно туннелю.

Интересно, откуда Крисп позаимствовал эту идею? Может, из тех книг, что стояли на полках у него в библиотеке?

Грейс достал телефон и попытался вызвать подкрепление, но дисплей показал, что приема здесь нет. Он сунул телефон в карман и снова посветил фонариком — по стенам подвала запрыгали тени. Тревожно зазвенели нервы. Что там, на другом конце туннеля?

Грейс еще раз направил луч в туннель — пара крохотных глаз вспыхнула, как рубины, в его глубине. Клаустрофобия была его давним врагом; он еще в детстве чувствовал себя неуютно, когда, играя в прятки, укрывался в гардеробе или в старом сундуке на чердаке у родителей. Однажды пришлось ползти по трубе ливневой канализации, чтобы взглянуть на обнаруженный там труп женщины, и это потребовало от него всего мужества, а само приключение оставило не самые приятные воспоминания.

Зажав зубами фонарик и стараясь не думать о худшем, Грейс пригнулся и шагнул в туннель. Луч сначала затерялся в темноте, а потом впереди снова сверкнула пара крохотных рубинов. Увидев его, крыса метнулась в сторону.

Грейс знал, что должен вернуться и вызвать сюда группу Мартина, но любопытство и решимость толкали вперед. Что-то, по ощущению похожее на паутинку, коснулось волос, и он вздрогнул, отмахнулся и двинулся дальше. В голову лезли самые разные мысли. Вчера они переехали в новый дом. А он здесь, в этом треклятом туннеле. И что ждет его в конце?

Воздух в туннеле был холодный, но время от времени откуда-то тянуло теплом. Пол под рогожей тоже был холодный, а еще сырой и каменистый. Каждый раз, поднимая голову, он стукался о потолок. Один внутренний голос советовал повернуть назад и направить в туннель поисковую команду. Но другой — он звучал в голове решительно и твердо — гнал вперед.

Вперед и вперед.

Там, в конце пути, может быть Логан Сомервиль. Жива ли еще она?

Внезапно стены раздвинулись и туннель расширился. Грейс посветил фонариком вверх и увидел высокий сводчатый кирпичный потолок. Он выпрямился, взял фонарик в руку и поводил им по сторонам. И справа, и слева, и впереди — луч везде упирался в кирпичную стену.

А потом из темной пустоты донесся голос. Чистый, ясный, с небрежным акцентом выпускника частной школы и ноткой снисходительности. Голосу вторило слабое эхо.

— Детектив-суперинтендент Грейс, полагаю? Весьма любезно с вашей стороны. Мы вас ждали.

Суббота, 20 декабря

На мгновение внутри все похолодело. От изумления он даже выронил фонарик. Тот покатился по бетонному полу, и луч заплясал по стенам. Грейс наклонился, схватил фонарик и махнул им по широкой дуге. Свет, отразившись от каких-то блестящих предметов, ослепил его и сбил с толку. Потянуло сыростью.

В следующий момент он увидел уже не одну, а три пары глядящих на него глаз.

Грейс застыл на месте.

Через несколько секунд все пространство наполнилось тусклым, с зеленоватым оттенком светом. Теперь детектив увидел, что же блеснуло в свете его фонарика. Подвешенные на металлических цепях, с потолка свисали три цилиндрических стеклянных контейнера, каждый из которых был под самый верх залит жидкостью, напоминающей в зеленоватом свете мутноватую озерную воду.

И внутри всех трех стеклянных труб висело, подвешенное проволокой за шею, бледно-розовое существо. В первые мгновения Грейс принял их за неких животных. Свиней?

Господи, уж не проводит ли Крисп какие-то секретные опыты над животными?

Взгляд заметался от одного цилиндра к другому, и Грейс вдруг понял, — а поняв, похолодел от ужаса, — что видит не животных, а людей. И это их глаза смотрят на него.

Обнаженные мужчины, каждому около тридцати, таращились на него широко открытыми, невидящими глазами. Безрукие и безногие. Один почти полностью лысый, двое других с всклокоченными волосами, и у каждого щетина на лице.