Питер Джеймс - Клеймо смерти

— Мне с тобой или подождать здесь? — спросил Куллен.

Во рту у Грейса пересохло, голова гудела, и проглоченные час назад две таблетки парацетамола не помогли. Он мечтал о большом стакане воды. А еще о кофе — двойном или тройном эспрессо. И какого дьявола надо было столько пить на ночь?

Ответ он знал.

И сейчас, глядя на фасад клиники, испытывал жуткий страх.

Что, если?..

Что, если здесь действительно она? Что он почувствует? Как отреагирует? Что скажет?

Его так и подмывало попросить Марселя Куллена отвезти его в аэропорт. Забыть. Но он знал, что зашел слишком далеко. Дороги назад не было.

— Как хочешь, Марсель. Решай сам.

— Я посижу здесь. Этот путь тебе лучше пройти одному.

Он неохотно открыл дверцу и вышел. Было холодно и ветрено. В голову как будто воткнули кинжал. Знакомый звук заставил его посмотреть вверх. С неба прямо на крышу здания опускался вертолет.

Грейс вошел в просторное фойе. За современной стойкой, под подсвеченной оранжевым табличкой «ИНФОРМАЦИЯ», стояли две аккуратно одетые женщины. Он представился. Его попросили подождать. Грейс огляделся, но ни кулера, ни автомата с кофе не обнаружил и сел на стул. Нервы звенели.

Через несколько минут к нему подошла полная, средних лет женщина в очках и с волосами до плеч, в черном брючном костюме. Она представилась, но ее имя Грейс не уловил.

— Пожалуйста, пройдите со мной.

Он проследовал за ней по длинному коридору под светящимися табличками и стрелками-указателями, мимо застекленного кафе — к лифту.

— Я так понимаю, что эта женщина может быть вашей пропавшей без вести женой?

Живот скрутило так, что он едва смог открыть рот.

— Возможно. Возможно. Она еще не заговорила?

— Иногда бормочет что-то, но не более того. По большей части молчит. Она сейчас в своем собственном мире. Замкнулась в нем.

Они молча поднялись на два этажа и вышли из кабины перед стеклянной дверью с надписью ANÄSTHESIOLOGISHE INTENSIVSTATION 16g. Коридор за дверью был выкрашен в оранжевый цвет. По обе стороны стояли жесткие стулья и автоматы с закусками. На стенах висели фотографии врачей и медсестер.

Мимо торопливо проскочил мужчина в синем халате и желтых шлепанцах. Грейс заметил, что он свернул к автомату с напитками.

Сопровождавшая его женщина предложила подождать, пока она проверит пациентку, и прошла в отделение. Воспользовавшись моментом, Грейс вернулся к автомату, налил стаканчик воды и даже ухитрился добыть черного кофе. Потом он сел и стал ждать, раздумывая над тем, стоит ли попросить Марселя отвезти его к мальчику.

Не сиделось. Грейс поднялся. Прошелся по коридору. Туда-сюда. Задавая себе одни и те же вопросы и не находя ответа. Его трясло. Не совершил ли он ужасную ошибку, приехав сюда? И не изменится ли теперь вся его жизнь?

Через пять минут женщина вернулась.

— Все в порядке, можете войти. Коматозных пациентов желательно трогать. С ними нужно разговаривать. Они могут узнавать запахи — может быть, она узнает ваш. Если у вас есть на телефоне ее любимая музыка, включите ее.

Грейс прошел за сопровождающей через двойные двери в отделение интенсивной терапии. На кроватях лежали пациенты, подсоединенные к нескольким мониторам и отгороженные от соседей бледно-зелеными шторами. Над изголовьем каждой кровати висел номерок. Они свернули за угол и вошли в тесную комнатку с номером 7, дверь в которую была открыта.

На кровати с бортиками, между трубками капельниц, в окружении мониторов, лежала женщина с короткими каштановыми волосами в голубом с белыми пятнышками халате.

Сопровождающая незаметно исчезла, и Грейс остался один.

Он нерешительно шагнул вперед. Остановился. Распухшее, покрытое шрамами и струпьями, частично забинтованное лицо. Трубки капельницы шли к двум канюлям — в правом запястье и в основании шеи. Глаза закрыты, дыхание ритмичное.

К горлу подступил комок.

Она ли?

Господи…

Та ли это женщина, которую он любил когда-то?

Он не знал. Пластырь на переносице скрывал почти весь нос. Рот был ее, Сэнди.

— Сэнди? — прошептал он неуверенно. — Сэнди? Это я, Рой.

Никакой реакции.

Он взял ее распухшую, перебинтованную руку и осторожно пожал.

— Сэнди? Дорогая? Это ты?

Ее маленькая рука лежала в его ладони так же, как всегда лежала рука Сэнди, — он помнил это ощущение. Часто и гулко забилось сердце. Она? Нет, не она. Он не знал, что думать.

— Сэнди?

Тишина. Ровное дыхание.

— Дорогая, это я, Рой.

И что же он будет делать, если она откроет сейчас глаза и… узнает его? Как он справится с этим? Как объяснит все Клио?

Грейс снова посмотрел на нее. Та ли это женщина, которую он любил когда-то? И если это она, сможет ли он полюбить ее снова? Он смотрел на нее и ничего не чувствовал. Никаких эмоций. Пустота.

У нее сын. Может ли он быть его сыном? И что ему делать? Ее жизнь теперь не его жизнь. Перед ним чужая женщина. Даже если она — Сэнди.

И решение пришло.

Он повернулся и вышел из палаты. Женщина, которая привела его сюда, разговаривала с медсестрой в голубой тунике и шлепанцах. Она шагнула к нему:

— Это ваша жена?

Он покачал головой:

— Нет.

Пятница, 14 января

Через три часа Рой Грейс сидел в кресле самолета «Бритиш эруэйз», следующего рейсом в Лондон. Снова и снова он задавал себе одни и те же вопросы. Какого черта он приезжал сюда? Чего хотел? И почему ничего не сказал Клио?

Если целью поездки было похоронить призраков прошлого, то результат получился прямо противоположный. Он лишь заново открыл кошмар прошлого.

Несмотря на ранение — выздоровление, кстати, шло хорошо, — прошедший год закончился на прекрасной ноте. Начальство удостоило его высоких похвал за спасение Логан Сомервиль, и операция «Воз сена» завершилась в целом успешно — Брайтонский Клеймовщик не угрожал больше жителям Брайтона. Удалось достичь и некоторых других успехов, так что, даже принимая во внимание появление Кэссиана Пью, он с большим, чем прежде, оптимизмом смотрел в будущее. Грейс чувствовал, что на деле доказал свои способности детектива.

А еще они перебрались в чудесный новый дом, и Клио, хотя на нее свалилось столько забот с ребенком и переездом, была счастлива. Скоро она вернется на работу, и им придется найти няню.

Они всегда строили свои отношения на честности и открытости. Должен ли он, вернувшись домой, рассказать жене всю правду и успокоить ее — раз и навсегда? Даже если придется признать, что раньше солгал насчет цели поездки?

Слишком долго прошлое оставалось темным местом. Нужно убрать его в дальний ящик. Он потратил целых десять лет, чтобы наконец-то двинуться дальше и вновь обрести счастье. Нельзя допустить, чтобы прошлое разрушило все созданное им… ими.