Жорж Сименон - Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке (сборник)

– На кого он был похож?

– На любого другого мужчину, который может присесть на скамью в том районе. В конечном итоге он и уселся на нее, но не заговорил с нами. Я откланялся. Когда я обернулся, они уже разговаривали.

– Их беседа выглядела дружеской?

– Не сказал бы, что они ссорились.

Вот и все. Мегрэ спустился по лестнице, раздумывая, ехать ли ему домой, и в конце концов решил пообедать в своем излюбленном уголке ресторана «Дофин».

Все вокруг казалось серым. Сена лишилась обычных красок. Комиссар заказал к кофе еще рюмку кальвадоса, после чего отправился на набережную Орфевр, где в кабинете его ожидал целый ворох бумаг. Чуть позже позвонил судья Комельо.

– Что вы думаете о деле Турэ? Сегодня утром прокурор поручил его мне, сообщив, что расследованием занимаетесь вы. Я полагаю, это убийство с целью ограбления?

Мегрэ предпочел что-то проворчать в ответ, не сказав ни да, ни нет.

– Семья требует тело. Я не хотел ничего предпринимать без вашего согласия. Вам оно еще нужно?

– Доктор Поль осмотрел труп?

– Он только что представил мне телефонный отчет. Подробное письменное заключение будет сегодня вечером. Нож вошел в левый желудочек, смерть наступила почти мгновенно.

– Никаких других следов? Ранения или удары?..

– Ничего.

– Я не вижу причин, чтобы тело нельзя было отдать семье. Я лишь хотел бы, чтобы всю одежду покойного передали в лабораторию.

– Ладно. Держите меня в курсе дела.

Судья Комельо редко бывал таким благодушным. Вероятно, его хорошее настроение было вызвано тем, что пресса почти не уделила внимания этому делу, и чиновник сделал вывод, что речь идет об убийстве с целью ограбления. А подобные преступления его не интересовали; они вообще никого не интересовали.

Мегрэ помешал угли в печи, набил трубку и около часа потратил на административную работу, комментируя одни бумаги, подписывая другие и делая необходимые телефонные звонки.

– Я могу войти, патрон?

Сантони, как обычно, одетый с иголочки, источал резкий запах одеколона. Коллеги не раз подшучивали над ним:

– Ты благоухаешь, как девица!

Инспектор был оживлен.

– Я полагаю, что напал на след.

Мегрэ равнодушно взглянул на подчиненного. Вид у него по-прежнему был мрачным.

– Прежде всего я хочу сообщить вам, что контора «Жебер и Башелье», в которой работает наша малышка, занимается взиманием долгов по распискам. Не слишком-то солидная фирма. На самом деле они почти задаром выкупают долговые расписки, по которым кредиторы уже отчаялись что-либо получить, и трясут должников. Не столько конторская работа, сколько постоянное посещение «клиентов». Поэтому мадемуазель Турэ бывает на улице Риволи лишь утром, а после полудня ходит по домам.

– Понимаю.

– В основном это простые люди. Те, кто позволяют себя запугать и заканчивают тем, что выкладывают денежки. Я не видел ее начальства. Я ждал снаружи, у входа, старался, чтобы Моника меня не заметила. В полдень по секрету переговорил с ее коллегой, дамой не первой молодости, которая, судя по всему, недолюбливает мадемуазель Турэ.

– Каков результат?

– У нашей Моники есть парень.

– Ты узнал имя?

– Именно к этому я и веду, патрон. Они познакомились приблизительно четыре месяца тому назад, и теперь каждый день вместе обедают в дешевом ресторане на бульваре Севастополь. Он еще совсем молод, ему едва исполнилось девятнадцать. Работает продавцом в большом книжном магазине на бульваре Сен-Мишель.

Мегрэ перебирал курительные трубки, разложенные на столе; не закончив курить первую, принялся набивать вторую.

– Парня зовут Альбер Жорис. Я хотел посмотреть, как он выглядит, поэтому направился к ресторанчику. Там оказалась такая сутолока! Наконец-то я обнаружил Монику, но она сидела за столиком в полном одиночестве. Тогда я устроился в дальнем углу (надо отметить, там отвратительно кормят). Девушка явно нервничала и постоянно поглядывала в сторону двери.

– Он не пришел?

– Нет. Она растягивала трапезу так долго, как только могла. В подобных заведениях обслуживают очень быстро и не любят, когда посетители засиживаются. В конце концов она была вынуждена выйти из ресторана, но еще около четверти часа бродила по улице неподалеку.

– А потом?

– Она направилась к бульвару Сен-Мишель и была настолько озабочена, что не заметила меня, когда я пошел следом. Вы должны помнить этот магазин, он расположен на углу улицы, а коробки с книгами стоят прямо на тротуаре.

– Да, я помню.

– Девушка вошла внутрь, обратилась к одному из продавцов, который отослал ее к кассе. Я мог видеть, как Моника что-то спрашивает, и вид у нее при этом был разочарованный. В конечном итоге она ушла.

– Ты не последовал за ней?

– Я подумал, что следует заняться молодым человеком. Я вошел в книжный магазин и, в свою очередь, спросил у заведующего, знает ли он некоего Альбера Жориса. Он ответил, что знает, но тот работает только по утрам. Я удивился, и тогда заведующий объяснил мне, что они часто нанимают студентов, которые не могут трудиться полный рабочий день.

– Жорис оказался студентом?

– Подождите. Я решил узнать, как долго он работает в книжном магазине. Пришлось сверяться с документами. Парень поступил на службу немногим больше года назад. Вначале он трудился весь день. Затем, приблизительно три месяца тому, сообщил, что намерен заняться изучением права, поэтому будет приходить только утром.

– Ты раздобыл его адрес?

– Он живет вместе с родителями на авеню Шатийон, почти напротив церкви Монруж. Я еще не закончил. Сегодня Альбер Жорис не появлялся на бульваре Сен-Мишель. Прежде с ним такое случалось всего дважды или трижды, и каждый раз он звонил, чтобы предупредить. Сегодня он этого не сделал.

– А вчера он работал?

– Да. Я подумал, что вас это заинтересует, взял такси и поехал на авеню Шатийон. Его родители выглядят достойными людьми, живут в очень чистой квартире на четвертом этаже. Когда я пришел, его мать гладила белье.

– Ты сообщил, что служишь в полиции?

– Нет. Я представился приятелем их сына и сказал, что мне срочно надо его увидеть…

– И она послала тебя в книжный магазин?

– Вы угадали. Она ничего не подозревает. Альбер ушел из дома утром, как обычно, в четверть девятого. Она никогда ничего не слышала ни о каких занятиях юриспруденцией. Ее муж – простой служащий на фирме, торгующей тканями, которая расположена на улице Виктуар. Они не настолько богаты, чтобы оплачивать учебу сына.

– И как же ты поступил?

– Я сказал, что, по всей видимости, мне нужен совершенно другой Жорис. Спросил у хозяйки дома, есть ли у нее фотография сына. Она продемонстрировала мне одну, стоящую на буфете в столовой. Хорошая женщина, ничего не заподозрила. Все, что ее волновало, – это как бы не остыл утюг или не сгорело белье. Я продолжал заговаривать ей зубы…