Жорж Сименон - Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш (сборник)

Внезапно он обернулся с удивленным видом, не веря своим ушам.

Анна Горскина натянула одеяло на лицо и теперь представляла собой бесформенную массу под тканью неприятно-серого цвета.

И масса эта судорожно вздрагивала. Прислушавшись, можно было уловить приглушенные рыдания.

Мегрэ бесшумно вышел из камеры, закрыл за собой дверь, миновал охранника, но, пройдя с десять метров, вернулся назад.

– Принесите ей еду из ресторана «Дофин»! – скороговоркой произнес он ворчливым тоном.

Мегрэ прочел их вслух следственному судье Комельо, который слушал его с тоскливым видом.

В первой содержался ответ миссис Мортимер-Левингстон на телеграмму, в которой сообщалось об убийстве ее мужа.

– «Берлин. Отель “Модерн”. Больна, высокая температура, приехать не могу. Стоунз сделает все необходимое».

Мегрэ горько усмехнулся.

– Понимаете, в чем дело? А вот другая депеша – с Вильгельмштрассе, на полкоде. Перевожу:

«Миссис Мортимер прибыла самолетом, остановилась в отеле “Модерн”, Берлин, где получила телеграмму из Парижа по возвращении из театра. После чего улеглась в постель и вызвала американского врача Пелграда. Доктор прикрывается профессиональной тайной. Нужен ли осмотр специалиста? Прислуга отеля не заметила никаких симптомов» .

– Как видите, месье Комельо, эта дама не горит желанием отвечать на вопросы французской полиции. Заметьте, я не утверждаю, что она была сообщницей своего мужа. Напротив. Я уверен, что он скрывал от нее девяносто девять процентов своих деяний. Мортимер был не из тех, кто готов довериться женщине, тем более своей жене. Однако именно она в тот вечер в баре «Пиквик» передала сообщение местному танцору, тело которого теперь лежит в холодильнике судебно-медицинского морга. Возможно, это был единственный раз, когда Мортимеру пришлось обратиться к ней за помощью…

– А Стоунз? – поинтересовался судья.

– Главный секретарь Мортимера. Он обеспечивал контроль различных сделок, которые заключал его шеф. В момент преступления он находился в Лондоне уже восемь дней. Остановился в отеле «Виктория». Я постарался сделать так, чтобы он ничего не узнал. Но позвонил в Скотленд-Ярд и попросил их сходить проверить его персону. Заметьте, когда английская полиция нагрянула в «Викторию», о смерти Мортимера не было известно в Англии, возможно, только в редакциях газет. Тем не менее птичка упорхнула. За несколько минут до прибытия инспекторов Стоунз сбежал…

Судья обвел мрачным взглядом ворох писем и телеграмм, наваленных на его столе.

Смерть миллиардера – событие, волнующее тысячи людей. А тот факт, что Мортимер умер насильственной смертью, встревожило всех тех, у кого были с ним общие дела.

– Думаете, стоит распустить слух об убийстве на почве ревности? – неуверенно спросил месье Комельо.

– Мне кажется, так будет благоразумнее. Иначе возникнет паника на бирже и разорится немало почтенных компаний, начиная с французских предприятий, которым Мортимер совсем недавно оказал финансовую помощь.

– Да, но…

– И это еще не все! Посольство Соединенных Штатов потребует от вас доказательств. А у вас их нет! У меня тоже.

Судья протер стекла очков.

– Так что же?

– Ничего! Я жду новостей от Дюфура, который находится в Фекаме со вчерашнего вечера. Пусть Мортимеру устроят пышные похороны. Что от этого изменится? Будут речи, официальные делегации…

Несколько секунд судья с любопытством смотрел на Мегрэ.

– У вас странный вид, – внезапно произнес он.

Комиссар улыбнулся и ответил доверительным тоном:

– Это морфий!

– Как?..

– Не волнуйтесь! Это еще не вошло в привычку. Простой укол в грудь… Врачи собираются удалить мне два ребра, утверждая, что без этого не обойтись. Но ведь на это нужно столько времени! Придется лечь в больницу на несколько недель. Я попросил у них шестьдесят часов отсрочки. По всей видимости, все, чем я рискую, – это лишиться третьего ребра. Подумаешь, будет на два ребра меньше, чем у Адама! Ну вот, я смотрю, вы тоже считаете это трагедией… Сразу видно, что вы ни разу не общались с профессором Коше, человеком, который копался во внутренностях почти всех королей и сильных мира сего. Он рассказал бы вам, как и мне, что тысячи людей прекрасно обходятся без некоторых частей своего организма… Возьмем, к примеру, премьер-министра Чехословакии. Коше удалил ему почку. Я сам ее видел. Он мне показывал всё: легкие, желудки… А их хозяева продолжают заниматься своими привычными делами в разных уголках мира.

Мегрэ бросил взгляд на часы, тихо пробормотал:

– Чертов Дюфур…

И его лицо посерьезнело. Кабинет судьи утопал в сизых клубах дыма от его трубки. Мегрэ чувствовал себя здесь как дома, сидя на краю стола.

– Думаю, мне лучше самому поехать в Фекам! – наконец вздохнул он. – Через час идет поезд…

– Мерзкое дело! – подвел итог месье Комельо, оттолкнув от себя папку.

Комиссар погрузился в созерцание окутавшего его дыма. Молчание нарушалось, а точнее, сопровождалось лишь потрескиванием трубки.

– Взгляните-ка на это фото! – внезапно произнес он.

Мегрэ протянул судье псковский снимок дома портного с белой островерхой крышей, торчащей под ней балкой и крыльцом из шести ступенек, на котором сидела мать, стоял отец, тщательно следя за своей позой, и двое мальчишек в расшитых матросских воротничках.

– Это в России. Пришлось смотреть по карте. Недалеко от Балтики. Там есть несколько маленьких стран: Эстония, Латвия, Литва… Их с двух сторон окружают Польша и Россия. Границы не совпадают с поселениями народов. Случается, что в соседних деревнях говорят на разных языках. Кроме того, есть еще и евреи, которые рассеяны по всей территории, но представляют собой отдельную народность. Добавьте сюда коммунистов! Постоянные конфликты на границах. Армии супернационалистов… Люди питаются сосновыми шишками и хвоей. Бедняки – более неимущие, чем где-либо еще. Многие умирают от голода и холода. Одни интеллигенты борются за немецкую культуру, другие – за славянскую, третьи – за сохранение местной культуры и древних диалектов… Там есть крестьяне с внешностью лапландцев и калмыков, есть этакие рослые белокурые бестии и, наконец, множество осевших там евреев, которые едят чеснок и режут скотину не так, как остальные…

Мегрэ взял фотографию из рук судьи, который разглядывал ее без особого интереса.

– Забавные ребятишки! – только и смог он сказать.

Протянув ее обратно судье, комиссар спросил:

– Как думаете, которого из братьев я разыскиваю?

У него было еще три четверти часа до отправления поезда. Месье Комельо по очереди переводил взгляд с брата, который, казалось, бросал вызов фотографу, на того, кто отвернулся от объектива, словно ожидая указаний.