Чарльз Камминг - Холоднее войны

Ему хотелось признаться, что уж он-то встречался с ней раньше. То есть наблюдал за ней на похоронах и видел, что она сделала с букетом. Видел эту вспышку бешеной ярости в ее глазах, когда она швырнула букет о стену, как бы навсегда избавляясь от Сесилии Шандор, защищая от нее свою мать. И еще Том помнил, как потом она подошла к Эндрю, как будто хотела оградить от предательства отца и его тоже. Она вытащила открытку из букета, прежде чем Эндрю успел ее прочитать, и Том до сих пор гадал, понимала ли Рэйчел по-венгерски или просто узнала почерк.

В доме послышались голоса – Джозефин и Амелия вернулись с прогулки. Том подумал, что с удовольствием поприсутствовал бы при их беседе. Послушал бы, как Амелия деликатничает с женой Уоллингера, у которой чуть не увела мужа и которая открыто ее недолюбливает.

– Мне не очень нравится, что ты куришь, дорогая, – мягко сказала Джозефин. Смотрела она при этом на Тома – как будто бы он был ее шофером и убивал время, смоля сигареты одну за другой в ожидании хозяйки. – Во сколько у тебя сегодня это мероприятие?

– Мероприятие? – переспросила Амелия.

– Меня пригласили на вечеринку, – ответила Рэйчел.

– Какой-то коллега Пола, – любезно уточнила Джозефин. Она по-прежнему смотрела на Тома. – Возможно, вы его знаете. Американский дипломат. Райан Клекнер.

Том отреагировал мгновенно. Это была чистая импровизация.

– Странно. Я должен был встретиться с человеком, который собирался на ту же самую вечеринку. Клекнер. Он работает в здешнем консульстве, верно?

– Да, – подтвердила Рэйчел.

– Мне кажется, кто-то привлек чье-то внимание, – улыбнулась Джозефин и многозначительно взглянула на Рэйчел. До Тома дошло, что Клекнер, должно быть, пригласил Рэйчел как свою пару. То есть фактически на свидание.

– Мам, мы виделись с ним пять минут. На поминках. Он знал, что я собираюсь в Стамбул. И просто проявил любезность, позвав меня на эту вечеринку.

– А что намечается? Нечто масштабное и помпезное? Обед или что-то в этом роде? – Том говорил ровно, но чувствовал, что мышцы его тела напряжены. Он попытался расслабиться. Если эта вечеринка – обед для дюжины близких друзей Клекнера, никакого шанса туда просочиться у него не было. Если же приглашение получила половина стамбульских экспатов, то он вполне мог и пройти.

– Какой-то бар. Bleu. Вы о таком слышали?

Амелия, совершенно очевидно, и понятия о нем не имела, но все равно ответила «Да». Она поняла игру Тома и старалась ему помочь. Он хотел попасть в круг знакомых Клекнера; вероятно, даже получить возможность поговорить с подозреваемым с глазу на глаз.

– Не знаю… – протянула Рэйчел. – Не хочется идти туда одной. Там ведь будут одни незнакомцы.

– Ну тогда оставайся дома… – начала Джозефин.

Амелия не дала ей закончить.

– Да возьмите с собой Тома, – сказала она, так просто и обыденно, как Том кидал окурки в пролив Босфор. – Он вечно жалуется, что слишком стар для ночных клубов, но еще слишком молод, чтобы сидеть дома.

Рэйчел эта шутка понравилась.

– Вы и правда всегда на это жалуетесь? – спросила она, чуть склонив голову.

– Никогда в жизни такого не говорил, – процедил Том сквозь сжатые зубы.

Рэйчел, Джозефин и Амелия дружно улыбнулись.

Рэйчел до конца насладилась смущением Тома и с удовольствием подхватила идею Амелии.

– Тогда и в самом деле пойдемте со мной, – сказала она. – Повеселимся. Будете моей дуэньей.

Дуэнья , думал Том два часа спустя, глядя в запотевшее зеркало своей ванной комнаты в отеле. Он протер стекло и увидел отражение своего лица, покрытого пеной для бритья, с мокрыми после душа волосами. Дуэнья . Том открыл дверь, чтобы пар понемногу выветрился, и начал бриться. Ему вдруг вспомнились слова Бонда из «Лунного гонщика» о нежелании бриться дважды за один день, и он невольно улыбнулся. Томас Келл не страдал особым тщеславием, но для Рэйчел Уоллингер ему хотелось выглядеть хорошо. Придвинувшись к зеркалу поближе, он заметил черный волосок, предательски высовывающийся из уха, потом еще два в носу и выдернул их. Его глаза заслезились. В гардеробе лежал фен – но тут Том решил, что уделил своей внешности вполне достаточно внимания, вытер голову, вытерся сам и пошел одеваться. Он натянул джинсы, светло-голубую рубашку, выстиранную в прачечной анкарского отеля, и замшевые ботинки.

Они договорились встретиться с Рэйчел у подножия Галатской башни. Она пришла первой. Том заметил ее издалека – Рэйчел вертелась по сторонам; на ней были туфли на танкетке, черное платье с ремешком на талии и очки Ray-Ban в голубой оправе – солнце хоть и заходило, но его лучи были еще достаточно яркими. Он поцеловал ее в обе щеки и подумал, что эти духи, кажется, ему знакомы. Но он не мог вспомнить, откуда знает этот аромат. Возможно, такие же были у какой-нибудь коллеги-сотрудницы МИ-6.

– Вы уже поели? – спросила Рэйчел.

После душа Том заказал в номер сэндвич и проглотил его чуть ли не целиком, в один присест.

– Нет, – солгал он в надежде, что Рэйчел голодна. Может быть, им удастся посидеть где-нибудь вдвоем, поговорить. И он узнает ее получше.

– Тогда… может, перекусим по-быстрому?

– Отличная идея.

Они нашли маленький современный ресторанчик, затерявшийся среди более крупных заведений к северу от башни, и сели под углом друг к другу. Заказали они мезе и бутылку охлажденного турецкого красного. Рэйчел больше не задавала вопросов о крушении и не пыталась разузнать что-то еще о карьере отца. В основном они разговаривали о своей лондонской жизни и сами не заметили, как перешли на «ты». Рэйчел сообщила, что собирается сменить сферу деятельности и вот-вот начнет работать в издательстве – до этого она несколько лет была режиссером документальных фильмов. Том ни словом не упомянул о своем отстранении от работы, но без особых подробностей описал свой развод и то, как ему сейчас живется.

– И ты сохранил хорошие отношения со своей женой?

– Мы… много разговариваем.

– Как это понимать?

– Это означает, что мы все еще вроде бы друзья, хотя каждый из нас считает, что другой его предал.

– Значит, вы не друзья.

– Не соглашусь. Просто на все требуется время.

Рэйчел загадочно улыбнулась.

– А как насчет тебя? Ты была замужем?

Рэйчел подняла брови, как будто Том задал ужасно старомодный вопрос.

– Никогда, – ответила она. – И не представляю себе, что такое может произойти.

– Почему?

– Скажу как-нибудь в другой раз. Сейчас мне гораздо интересней хорошенько порасспросить тебя. – Она быстро отвела глаза. – Ты скучаешь по жене?

Том поймал ее взгляд и постарался не отпустить.

– Мне не хватает ее рядом, конечно. Она потрясающий человек. Мы ведь провели вместе большую часть взрослой жизни. – Он выложил на стол пачку Karelia Filters, словно карты в покере. – Можно сказать, конечно, что я иногда скучаю по тому общему, что у нас было… ну, знаешь, по той легкости, которая есть между людьми, хорошо друг друга знающими. Но я совсем не скучаю по другому.