Коллектив авторов - Германский Гермес. Музыкальные драмы немецких и австрийских композиторов.

Кто приближается ко мне?
Заходит ум за разум! Ха!
Постойте, мои очи!
Не спешите вытекать
Из тех пещер,
В которых вы живёте!
Стойте!
Останьтесь на своих местах,
О, очи, и глядите
На это зрелище,
Внушающее страх!
О, небо, неужели ты разверзлось,
Неужто ты обрушилось
На землю для того,
Чтоб онко мне явился?
Что же остаётся волосам моим —
Встать дыбом
Или трепетать от счастья?
А языку? – дрожать от страха?
Или ликовать?
Ликуй же, содрогаясь!..
О, ты мой отец?

Лойбальд!

О, повтори! о, повтори!
О, повторяй мне
Это до тех пор,
Пока от радости
Я не сгорю дотла!

Лойбальд! Лойбальд!
Я более не твой отец!

Постой, мой дорогой!
Так ты не мой отец?..
Но вид твой благороден.
Ты сумел сюда явиться!
Ты изнурён – и заключать
Тебя в объятья я не стану!
О, как ты бледен!
Где же твоя тень, отец?

Я – моя собственная тень.
И я заимствовал её
У самого себя,
Дабы облечь в неё
Свою же собственную душу 18 18 «Я – моя собственная тень. / И я заимствовал её / У самого себя, /Дабы облечь в неё / Свою же собственную душу». Такая затейливая самоидентификация не имеет аналогов в истории мировой философской антропологии. Как видно из слов Призрака, личность погубленного Зигмера распадается натрое: на /1/ «Я», /2/ тень и /3/ душу; и такая антропологема выглядит весьма экстравагантно не только, скажем, на фоне манихейской антропологии, но и на фоне древнекитайского учения о десяти душах (семи злых и трёх добрых), пребывающих в каждом из людей. .
Какой же клятвой
Мне поклясться в том,
Что видишь пред собой
Ты призрак своего отца?
Перед тобой
Ничтожное подобье
Его величья и достоинства!
Ты удивляешься?
Оставь же при себе
Свой бледный ужас!
До конца дослушай
Всю речь мою!
Она того заслуживает, право!
Я более не твой отец.
Взгляни же на меня!
Я сходен своим видом
С тем младенцем,
Что лежал пять месяцев
В утробе великанши.
И младенец этот
Вскоре должен был бы
Человеком стать,
Но оказался
Ни на что не годным.
Ныне я утерял всё
Своё совершенство,
И оно, иссякнув
И покрывшись пылью,
Спит в могиле.
Я не в силах заглушить
Мучительную мысль о том,
Чтостало этого виною!
О, внемли мне!
Я хочу тебе открыться…
Земная речь,
Звучащая в моих устах,
Не в силах выразить ту муку,
Что заставила меня
К тебе явиться.
Что ж, назвать ли мне её тоской —
Тоской, охваченной
Ужасным страхом?..
Нет, слова, не облекайте
Мои страдания
В роскошные наряды!
Никого я не любил
Так сильно, как тебя;
В минувшие года
Здесь, наверху,
Ты был предметом
Моих горячих
И усерднейших забот,
Но после… я тебя покинул…
Ныне я о тебе тоскую,
И моя чрезмерная любовь
Карается страданием!
Мучительная, горькая
Тоска, влекущая меня
К тебе из-под земли,
Сильнее всех скорбей;
И мне позволено
Увидеться с тобой
Лишь под покровом ночи
И вдали от солнечных лучей,
Которые в ночи не в силах
Своим огнём рассеять
Мою сумрачную тень.
Меня вело сюда
Желание увидеться с тобой,
Ты понял это, —
И, прекрасно зная твоё сердце,
Я ни на миг не сомневался в том,
Что ты пойдёшь ему навстречу.
Знай же: прежде чем уснёшь
Возле меня в могиле,
Исполнить должен ты
Моё второе страстное желанье:
Ты должен месть свершить,
Ты совершишь кровавое отмщенье.
Месть, месть…
(Иль назови этотем словом,
Которое тебе придётся по душе.)
Ты должен – прочь сомненья! —
Отомстить за мою кровь,
Отравленную ядом!
Знай: ты должен отомстить злодею!
Ведь его, убийцу, и поныне
Не настигла злая кара!

О, призрак,
Что за вздор ты мелешь!
Как? Ты знаешь, что такое месть?
Отравленная кровь!..
Так говори же! Не молчи!
И не препятствуй мне!..

Так поклянись же мне
Стереть с лица земли
Того трусливого злодея,
Который силой, с помощью
Убийственного яда,
Опутал мою кровь
Постыднейшими узами!
Клянись мне в том,
Что Родерих погибнет
От твоей руки! 19 19 Не упустим из виду того важного факта, что Призрак настойчиво призывает Лойбальда отомстить Родериху, а не его роду: «Клянись мне в том, / Что Родерих погибнет / От твоей руки!» – восклицает Призрак; Лойбальд же неистово клянётся уничтожить весь род коварного злодея (стр. 59) : «…весь род его погибнуть должен… Отродью Родериха – смерть!» (стр. 60). Этот важный «нюанс» не должен ускользнуть от нашего внимания. Здесь, на этом смысловом рубеже Вагнер существенно расходится с Шекспиром.
Гони же прочь тот ужас,
Что написан на твоём лице,
Обрушь его
На подлую главу злодея!
К чему мне бе́з толку болтать,
Распространяясь о причинах
Совершённого убийства?
Ведь духам должно
Вскармливать беду
Храня молчание,
И утешение от слёз
Им не дано!
Так поклянись мне,
Прежде чем петух
Прогонит меня своим
Криком вниз,
А утреннее дуновенье
Грянет вместе с солнцем!
Так поклянись же мне!
Клянись мне Богом!
И не оставляй
Меня без утешенья!

О, дай же мне
Собраться с мыслями!
Клянусь, я это знал!..
Нет, у безумца, правда же,
Достаточно ума,
И, услыхав такое, он…
О нет! Ты лжёшь!
О нет, я знаю, истина
Не может находиться
Так близко от пределов
Неизвестности!
Ты хочешь мне польстить!
О, небо, ангелы!
Убийца Родерих?
О нет.
Не знал бы он, тогда бы я…
Убийца Родерих? О, это имя…
Кто в силах выразить всё то,
Что ты в себе таишь!

Скорее дай мне клятву!
Знай, я призрак!

Ты призрак? Призрак?
Ты охваченный страданьем призрак?
Яд! О яд! Так знай же:
Я готов поклясться
Величайшей клятвой! 20 20 Сверхчеловек Лойбальд сковывает себя клятвой. Сверхчеловеческое само ставит себя в железные тиски необходимости . Весь дальнейший жизненный путь Лойбальда – следствие данной им клятвы.
Ад! о, страшный ад!
Яви мне сонм
Своих ужасных
Клятвопреступлений,
Из-за которых предан
Ты проклятью, —
Я тебя избавлю
От злых и тёмных чар
Губительного колдовства!
О, как хочу я испытать
Всю скорбь,
Все муки моего отца,
Чтоб, ядом напитав свой ум,
Вооружить его и непрестанно
Помышлять о мести!
Ты, я вижу, хочешь
Удалиться вниз,
Ведь ты спешишь на пир
В подземные пределы.
Так внемли же моей клятве!

Клянусь всем тем,
Что свято для людей
И призраков!
Клянусь твоею тенью
И твоею кровью!
И пусть твоё суровое проклятье
Сотрёт меня с лица земли,
Когда я не смогу исполнить
Своей клятвы до конца!
Клянусь: я истреблю
Весь род злодея Родериха!
Смерть, да! смерть тому,
Кто носит это имя!
О, не только гнусный Родерих,
Но и весь род его
Погибнуть должен,
Ведь погибель Родериха
Станет ему платой,
А гибель его рода – наказаньем.
Да будет клятва
Свершена на деле! Ха!
Отродью Родериха – смерть!
Не отравлять ему своей
Чумой наш мир!
Когда весь этот ненавистный род
Сполна заплатит своей кровью
За то, что подлый Родерих,
Убив тебя, обрёк тебя
На жуткие страдания
В подземном мире, —
Тогда мы оба – ты и я —
Навеки обретём блаженство!