Луиджи Лунари - «Трое на качелях» и другие пьесы

Рассказанная со сцены история завершается «счастливым концом», как в «розовых» голливудских фильмах. Альдо и Розмэри находят много общего в своей судьбе, обнаруживают, что созданы друг для друга.

Все это мне кажется достаточно очевидным и не нуждающемся в пояснениях.

Мне могут заметить, что история Розмэри – это рассказ о семье Кеннеди и ее драматической и трагической судьбе, и было бы неплохо дать каким-то образом побольше дополнительной информации, с ней связанной. Может быть. Но, на мой взгляд, уже те факты, которые упоминает Розмэри, настолько повсеместно известны, что зрителю не требуются других сведений, для понимания о ком и о чем идет речь. Что касается Альдо, здесь другое дело:

Альдо – персона реально существовавшая. Он сын лидера Итальянской компартии прошлого века, Пальмиро Тольятти, эмигрировавшего в Советский Союз во время господства в Италии фашистов. Тольятти являлся одним из главных действующих лиц итальянской и европейской жизни 50-х годов.

Все факты, которые приводятся в пьесе, абсолютно к месту. И не имеет никакого значения, правдива ли рассказанная история, как в случае с Альдо, или выдумана, в случае с Розмэри. Этот нюанс, повторяю, зритель может спокойно игнорировать, поскольку он не добавляет драматичности истории рассказанной в пьесе и на сцене.

Действующие лица

Витторио Эммануэле Фокс

Бьянка Мария Фокс, его жена

Мария Виттория Фокс, его дочь

Джакомо Коломбо

Адвокат Акуила

Сенатор Орси

Падре Гатти

Все события происходят в саду дома Фокса, в течение двадцати четырех часов: с вечера воскресенья, в которое проходят выбор в парламент, до вечера понедельника.

Сад на склоне холма. Виднеется веранда виллы, которой принадлежит сад.

Под деревьями несколько белых садовых кресел, шезлонг и диван-качалка. Тут же стол, заваленный папками и бумагами, сегодня, должно быть, он используется в качестве письменного.

Вечер, но летнее небо еще светлое.

Секретарь доктора Фокса ДЖАКОМО ходит вокруг стола, приводя в порядок лежащие на нем бумаги. Это молодой человек лет двадцати пяти – тридцати, здоровый умом и телом, на нем безукоризненный костюм, подобающий высококлассному секретарю.

АДВОКАТ АКУИЛА, мужчина лет пятидесяти, полный, одетый с вызывающей изысканностью, поднимается на холм сбоку от виллы стороны, тяжело дыша.

Адвокат Акуила. Доктор Фокс?..

Джакомо. Тсс!..

Адвокат Акуила. Спит?

Джакомо. Отдыхает.

Пауза. Адвокат Акуила утирает пот.

Адвокат Акуила. Я пришел поздравить его.

Джакомо. Поговорить о веревке в доме повешенного?

Адвокат Акуила. Почему вы так говорите?

Джакомо. А как я должен говорить? Несчастного человека вырывают из его дома, из его города, из средоточия всех его интересов, и выбрасывают вон, словно старую уже ни на что не годную тряпку!..

Адвокат Акуила. Но друг мой!.. Можно подумать, что его депортируют в Сибирь! Доктор Фокс – кандидат в члены Сената! А если учесть, что в таком избирательном округе, где наша партия контролирует шестьдесят пять процентов голосов, кандидат в члены Сената – уже значит сенатор!

Джакомо. Адвокат Акуила, вам хорошо известно, что когда кого-нибудь желают убрать с дороги, один из способов сделать это – продвинуть его по карьерной лестнице, превратить в забальзамированное чучело, вроде фараона.

Адвокат Акуила. Но кресло в Сенате – это ни синекура и не гробница. Это высокое положение, позволяющее вершить масштабные дела, это могущественные связи на самом высшем уровне…

Джакомо. В его-то состоянии здоровья?..

Пауза.

Адвокат Акуила. Значит, это правда?

Джакомо. Что?

Адвокат Акуила. Что его здоровье заставляет желать лучшего. Со мной вы можете быть откровенным. Я – друг.

Джакомо. Он… У него небольшое недомогание.

Адвокат Акуила. Небольшое недомогание… но это ни о чем не говорит. У него что, мигрень?

Джакомо. Скажем так… функциональное расстройство.

Адвокат Акуила. Какого рода? Ноги отказали? Простата?..

Джакомо. Кровообращение.

Адвокат Акуила. Вы не откровенны с мной. Кровообращение… Варикоз, что ли? Или юношеские прыщи?

Джакомо. Сердце.

Адвокат Акуила. Инфаркт?!.. Инфаркт, я понял! Почему так и не сказать? Повторяю, я – друг.

Джакомо. Инфаркт… слишком сильно сказано…

Адвокат Акуила. Ага, имеется в виду один из приступов, которые случаются в определенном возрасте. Мне тоже на прошлой неделе после четырех совещаний кряду стало плохо. Приступ. Приступ – это предупреждение. Предупрежденный – уже наполовину спасенный. Значит надо нажать на тормоза. И в то время, как другие несутся в пропасть, он подходит к пропасти намного позже. Прописная истина.

Джакомо. К сожалению, здесь другой случай.

Адвокат Акуила. Ах, даже так? (Пауза). Доктор Коломбо, мы можем поговорить откровенно? Вы молоды, полны сил. Вы не можете не задумываться о своем будущем. О том дне, когда, возможно, доктор Фокс…

Джакомо. Моя занятие – политика.

Адвокат Акуила. Вот именно! И вам должно быть известно, что когда выбираешь автобус, а этот автобус ошибается маршрутом или вовсе останавливается, не так просто спрыгнуть с него вовремя.

Джакомо. Не в моих правилах сидеть одним задом на двух стульях.

Адвокат Акуила. В таком случае не говорите, что политика – ваше занятие. (Пауза). Вы что, обиделись?.. Я же ничего такого не сказал. Только что… гипотетически… доктор Фокс однажды с неизбежностью должен будет покинуть нас, и вам придется самому позаботиться о себе.

Джакомо. Обязательно. Как только такой день придет.

Адвокат Акуила. А если в такой день я буду испытывать потребность в энергичном, умном, компетентном, опытном и надежном сотруднике?.. Вы заметили, дорогой Коломбо, я нарисовал ваш портрет?

Джакомо. Почему бы и нет.

Адвокат Акуила. Значит да?

Джакомо. Я не сказал да, я сказал: почему бы и нет.

Адвокат Акуила. Совершенно верно. Именно это вы и сказали. Но разве существует причина, почему бы вы сказали мне нет? Ее не существует. Следовательно, да.

Джакомо. Но я же ничего о вас не знаю, адвокат Акуила!

Адвокат Акуила. Моя жена всегда твердила: всякий раз, нанимая горничную, спрашивай у нее рекомендации. Постараюсь предъявить вам мои. Я не могу сказать, что я так же влиятелен, как и доктор Фокс. Я не контролирую Торговую палату и сберегательные кассы, не стою у руля реализации планов реконструкции, не руковожу распределением лицензий на импорт мясной продукции, не регулирую трансакции ряда банков… Однако и у меня есть, так сказать, свой «маленький свечной заводик».