Уильям Шекспир - Собрание сочинений в одной книге (сборник)

Ну хорошо, иди своим путем.
Но я тебя не выпущу из леса,
Пока своих обид не отомщу.
Мой милый Пэк, поди сюда скорее!
Ты помнишь ли, однажды там сидел
Я на мысу и слушал, как сирена,
Несомая дельфином на хребте,
Так хорошо, так сладко распевала,
Что песнь ее смирила ярость волн.
И звездочки со сфер своих сбегали,
Чтоб музыку сирены услыхать?

Да, помню.

И в то самое мгновенье
Я увидал, – хоть видеть ты не мог, –
Что Купидон летел вооруженный
Меж хладною луною и землей
И целился в прекрасную весталку,
Которая на Западе царит.
Вдруг он в нее пустил стрелу из лука
С такою силой, словно был намерен
Он не одно, а тысяч сто сердец
Пронзить одной пылающей стрелою.
И что ж? Стрела, попавши в хладный месяц,
Потухла там от девственных лучей.
И видел я, как царственная дева
Свободная пошла своим путем
И в чистые вновь погрузилась думы.
Однако я заметил, что стрела
На западный цветок, кружась, упала.
Он прежде был так бел, как молоко,
Но, раненный любовию, от раны
Он сделался пурпурным. Все девицы
«Любовью в праздности» его зовут.
Поди, найди цветочек – я тебе
Его траву показывал однажды.
Чьих век, смеженных сладким сновиденьем,
Коснется сок, добытый из него,
Тот влюбится, проснувшись, до безумья
В то первое живое существо,
Которое глазам его предстанет.
Поди, найди растенье и опять
Явись сюда скорее, чем успеет
Левиафан проплыть не больше мили.

Достаточно мне сорока минут,
Чтобы кругом всю землю опоясать.

С моим цветком волшебным подкрадусь
К Титании, когда она уснет,
И ей в глаза пущу немного соку.
Он сделает, что первый, кто предстанет
Ее глазам – будь он медведь, иль лев,
Иль волк, иль бык, иль хитрая мартышка –
Тому она предастся всей душой.
И прежде, чем с нее сниму я чары –
Что сделать я могу другой травой –
Мне своего пажа она уступит.
Но кто идет сюда? Я невидим:
Подслушаю, что будут говорить.

Оставь меня – я не люблю тебя!
Где ж Гермия прекрасная с Лизандром?
Убью его, – почти убит я ею!
Они в лесу укрылись, ты сказала, –
И вот я здесь, и я взбешен жестоко,
Что Гермии не встретил! Прочь, оставь!
И перестань преследовать меня.

Ты сам своим магнитным, жестким сердцем
Меня влечешь. Не полагай, однако,
Что привлекаешь ты к себе железо:
Нет, сердцем я, поверь, верна как сталь!
Лишись ты силы привлекать, и я
К тебе стремиться силы вдруг лишуся.

Я ль льстил тебе? Я ль был с тобою ласков?
Напротив, я признался откровенно,
Что не люблю тебя и не могу
Тебя любить.

За это я сильнее
Тебя люблю. Деметрий, я собачка,
Которую, чем более ты бьешь,
Тем больше ластится к тебе покорно.
Да, обходись со мною, как с собачкой:
Толкай меня ногами, бей меня,
Не обращай вниманья – погуби;
Но как бы я презренна ни была,
Лишь следовать позволь мне за тобою.
В твоей любви могу ль просить я места
Смиреннее того, в котором ты
Не отказал, конечно б, и собаке?
Но счастлива была бы я и тем.

Не возбуждай во мне ты отвращенья.
Когда тебя я вижу – болен я.

А я больна, когда тебя не вижу.

Ты скромности законы оскорбляешь,
Из города так поздно выходя,
Преследуя того, кем не любима,
И дорогую девственность вверяя
Случайностям пустынной тишины
И прихоти дурных внушений ночи.

Защитою моею – добродетель
Деметрия. Когда тебя я вижу,
То для меня не существует ночи.
Мне кажется, что ночи нет теперь;
Мне кажется, что толпами людскими
Наполнен лес. В тебе одном весь мир!
Кто ж скажет мне, что я одна в лесу,
Когда весь мир здесь на меня взирает?

Я убегу и спрячусь от тебя
В кустарниках. И ты среди зверей
Останешься одна.

О, самый дикий
Из всех зверей не так жесток, как ты!
Беги, когда ты хочешь; мы изменим
Природой установленный порядок –
И побежит от Дафны Аполлон,
Голубка устремится за грифоном,
И даже лань смиренная – и та
Удвоит бег, чтобы настигнуть тигра…
Но тщетны все усилья, если слабость
Преследует, а твердость убегает!

Тебя я слушать больше не хочу:
Пусти меня! И если ты со мною
Пойдешь опять, то я тебе клянусь,
Что причиню в лесу тебе я горе.

Увы! Во храме, в городе и в поле
Ты причиняешь горе мне везде!
Деметрий, стыдно! Оскорбив меня,
Весь женский пол ты оскорбил жестоко!
Мы, женщины, не можем, как мужчины,
Оружием завоевать любовь;
Мы созданы, чтоб принимать от вас
Любезности, а не самим за вами
Ухаживать. Я за тобой пойду.
О, я хочу из ада сделать небо,
Принявши смерть от милой мне руки!

Прощай! Путь добрый, нимфа! Я устрою,
Пока вы здесь, что будешь от него
Ты убегать, а он страдать любовью.

А, здравствуй, Пэк! Достал ли ты цветок?

Достал, – вот он.

Давай его скорей,
Прошу тебя. Я знаю чудный берег,
Где дикий тмин растет и где цветут,
Качаяся, фиалки возле буквиц.
Над берегом из жимолости темной,
Шиповника и благовонных роз
Как будто там шатер образовался.
В нем иногда, на ложе из цветов,
Титанию в час ночи усыпляет
Своей игрой и пляской эльфов хор,
А пестрый змей с себя снимает шкурку,
Которая довольно широка,
Чтоб эльфа в ней закутать совершенно.
Пойду туда, Титании в глаза,
Во время сна, пущу немного соку –
И в тот же миг чудовищных фантазий
Исполнится ее воображенье.
Возьми и ты цветочек и ступай
Искать в лесу. Афинянку найдешь
Ты там и с ней афинянина: он
Ее любовь упорно отвергает.
Ты юношу узнаешь по одежде.
Натри ему глаза и сделай так,
Чтобы ее он увидал, проснувшись.
Смотри, устрой, чтоб он в нее влюбился
Еще сильней, чем влюблена она.
Ступай же, Пэк, и будь опять со мною,
Пока еще петух не прокричал.

Покоен будь: исполню приказанья.