Бернард Шоу - Пигмалион. Кандида. Смуглая леди сонетов (сборник)

Декоративные качества обстановки изобличают стиль «гостиного гарнитура», изготовляемого предприимчивой мебельной фирмой из предместья; но в комнате нет ничего ни бесполезного, ни претенциозного; ист-эндскому священнику не по карману всякие нарядные безделушки. Преподобный Джеймс Мэвор Морелл – христианский социалист, священник английской церкви и активный член гильдии Святого Матфея и Христианского социалистического союза. Человек лет сорока, крепкий, здоровый, приятной внешности, бодрый, жизнерадостный, пользующийся всеобщей любовью, он подкупает своей неистощимой энергией, мягкими, располагающими манерами, сильным, проникновенным голосом в сочетании с отчетливой дикцией опытного оратора и богатой экспрессией, которой он пользуется с великолепным мастерством. Это первоклассный священник, который может сказать что угодно кому угодно, который умеет поучать людей, не восстанавливая их против себя, умеет держать их в повиновении, не унижая их, и в случае надобности позволяет себе вмешиваться в их дела, не проявляя при этом никакой навязчивости. Заложенный в нем запас энтузиазма и доброжелательных чувств не иссякает ни на миг. Тем не менее он хорошо ест и спит, что позволяет ему с честью одерживать победу в повседневной борьбе между затратой сил и их восстановлением. Вместе с тем это большой ребенок, которому прощают и некоторое тщеславие, и бессознательное довольство собой. У него здоровый цвет лица, хороший лоб, как бы обрубленные брови, светлые живые глаза, решительный рот, очерченный без особой тонкости, внушительный нос с подвижными, раздувающимися ноздрями драматического оратора, лишенный, как и все его черты, какого-либо изящества. Машинистка мисс Прозерпина Гарнетт – маленькая подвижная женщина лет тридцати, из мещанской семьи, опрятно, но простенько одетая – в широкой шерстяной юбке и блузке. Довольно бойка и резка на язык; не слишком любезна в обращении, но, по существу, чуткий и преданный человек. Она деловито стучит на машинке, в то время как Морелл распечатывает последнее письмо из утренней почты.

Он пробегает его и издает комический вздох отчаяния.

Прозерпина. Еще лекция?

Морелл. Хокстонское общество свободомыслящих граждан просит меня выступить у них в воскресенье утром. (Он выразительно подчеркивает слово «воскресенье», как явную нелепость.) А что они собой представляют?

Прозерпина. Анархисты-коммунисты, кажется.

Морелл. Вот именно, что анархисты… Не знают, что священник не может выступать на митинге в воскресенье. Скажите им, пусть придут в церковь, если хотят меня послушать: им это будет полезно. Скажите, что я могу быть у них в понедельник или в четверг. Календарь у вас?

Прозерпина (беря календарь). Да.

Морелл. Есть у меня какая-нибудь лекция в следующий понедельник?

Прозерпина (заглядывает в календарь). Клуб радикалов в Хэмлет-Тауэр.

Морелл. Так. Ну а в четверг?

Прозерпина. Английская Лига по мелиорации земель.

Морелл. А дальше?

Прозерпина. Гильдия Святого Матфея – в понедельник. Независимая рабочая партия, гринвичский филиал, – в четверг. В понедельник – социал-демократическая федерация в Майл-Энде. Четверг – первый урок с конфирмантами. (Нетерпеливо.) Ах, я лучше напишу им, что вы не можете. Подумаешь, какая-то кучка безграмотных, дерзких уличных разносчиков, у которых нет ни гроша!

Морелл (посмеиваясь). Да, но, видите ли, это мои близкие родственники, мисс Гарнетт.

Прозерпина (изумленно уставившись на него). Ваши родственники?

Морелл. Да, у нас один и тот же отец – на небесах.

Прозерпина (с облегчением). А, только-то!

Морелл (с огорчением, доставляющим некоторое удовольствие человеку, который умеет так бесподобно выразить его голосом). Ах, вы не верите. Вот так-то и все – только говорят, а никто не верит, никто. (Оживленно, снова переходя к делу.) Да, да! Ну что же, мисс Прозерпина? Неужели вы не можете найти свободного дня для разносчиков? А как насчет двадцать пятого? Третьего дня это число было свободно.

Прозерпина (перелистывая календарь). Занято – Фабианское общество.

Морелл. Вот привязалось это Фабианское общество! А двадцать восьмого тоже не выйдет?

Прозерпина. Обед в Сити. Вы приглашены на обед в Клуб предпринимателей.

Морелл. Ну, вот и отлично; вместо этого я отправлюсь в Хокстонское общество свободомыслящих граждан.

Прозерпина молча записывает, и в каждой черточке ее лица сквозит неуловимое презрение к хокстонским анархистам. Морелл срывает бандероль с оттиска «Церковного реформатора», присланного по почте, и пробегает передовицу мистера Стюарта Хэдлема и извещения гильдии Святого Матфея. Действие оживляется появлением помощника Морелла, достопочтенного Александра Милла, юного джентльмена, которого Морелл откопал в ближайшей университетской общине, куда этот молодой человек явился из Оксфорда, чтобы облагодетельствовать лондонский Ист-Энд своим университетским образованием. Это самодовольно-добродушный, увлекающийся юнец, в котором нет ничего определенно невыносимого, за исключением его привычки говорить почти не разжимая губ, что якобы способствует более изысканному произношению гласных и к чему пока и сводятся все его попытки насадить оксфордскую утонченность в противодействие хэкнийской вульгарности. Морелл, которого он завоевал своей истинно собачьей преданностью, бросает на него снисходительный взгляд поверх «Церковного реформатора».

Морелл. Ну, Лекси? Как всегда, с опозданием?

Лекси. Боюсь, что да. Как бы я хотел научиться вставать пораньше.

Морелл (в восторге от избытка собственной энергии). Ха-ха-ха! (Лукаво.) Бодрствуйте и молитесь, Лекси, бодрствуйте и молитесь!

Лекси. Я знаю. (Стараясь быть остроумным.) Но как же я могу бодрствовать и молиться, когда я сплю? Не правда ли, мисс Просси? (Идет к камину.)

Прозерпина (резко). Мисс Гарнетт, сделайте одолжение!

Лекси. Прошу прощения! Мисс Гарнетт.

Прозерпина. Вам придется сегодня поработать за двоих.

Лекси (стоя у камина). Почему?

Прозерпина. Не важно почему. Вам полезно будет хоть раз в жизни взять пример с меня: заработать свой обед, прежде чем съесть его. Довольно лентяйничать. Вам следовало быть на обходе еще полчаса тому назад.

Лекси (в недоумении). Она это серьезно говорит, Морелл?

Морелл (в самом веселом настроении, глаза так и сияют). Да. Сегодня лентяйничаю я.