Ричард Фербер - Сон ребенка. Решение всех проблем

Главы об ассоциациях с засыпанием, кормлении, границах дозволенного и страхах уже дали вам некоторое представление о проблемах ребенка, которому «обязательно» нужно что-то сделать ночью. Например, начиная просыпаться по завершении цикла сна, он замечает, что условия, ассоциирующиеся у него с засыпанием, нарушены, или просто знает по опыту, что это часто случается. В таком случае малыш постарается проснуться полностью, чтобы проверить свои подозрения и при необходимости потребовать восстановления прежних условий. Может оказаться, что он теперь находится в другой комнате, родители уже не сидят рядом, его больше не укачивают, пустышка выпала или настала пора перебираться в другую кровать. Начав пробуждаться в то время, когда он привык есть, ребенок также станет отгонять сон и требовать пищи. Если ночь начиналась с часовой пробы границ дозволенного на прочность – беспрерывных призывов родителей и попыток улизнуть из своей комнаты, – то, проснувшись среди ночи, малыш тут же вспомнит, на чем остановился, и продолжит в том же духе.

В любом из этих случаев ребенку надо что-то сделать – ситуация требует его полного внимания, – а значит, проснуться. Он не может, как положено, просто перейти к следующему циклу сна после недолгого полубодрствования. Наверняка вам самим знакомо это состояние. Если утром нужно рано встать, а будильник сломался, вы полностью проснетесь несколько раз за ночь, чтобы узнать время, хотя в обычную ночь лишь повернулись бы на другой бок и тут же уснули. Неотложные дела ночью вредят сну. Они чрезвычайно усиливают стимул к бодрствованию и, как вы скоро узнаете, могут спровоцировать у ребенка проявления спутанности сознания.

Представьте девочку, которая вечером засыпает, только если рядом сидит отец. Вместо того чтобы быстро уснуть, она то и дело проверяет, не ушел ли папа, и если ушел, то встает и отправляется на поиски. Каждую ночь она просыпается в два часа ночи, оглядывается и, обнаружив, что отца рядом нет, идет за ним, забирается в родительскую постель и спит остаток ночи. Дорога в другую комнату не представляет проблемы, поскольку в это время она просыпается после относительно неглубокого сна.

Как-то раз ребенок пытается проделать то же самое, начиная пробуждаться в конце первого цикла сна, в 23.00, проспав всего два часа. Привычка переходить в другую комнату уже стала автоматической, и девочка покидает свою постель и идет к родителям, не успев окончательно проснуться. Ее привычная реакция – стремиться к полной алертности и идти в другую спальню, следовательно, стимул к бодрствованию очень силен. Но в это время сон очень глубок, намного глубже, чем в два часа ночи, когда она обычно пробуждается. Возможно, она не сумеет проснуться настолько, чтобы хотя бы понять, что пытается сделать. Конфликт систем, управляющих бодрствованием и сном, порождает частичное бодрствование, проявление спутанности сознания.

В чем именно оно состоит, зависит от того, насколько силен сон во время попытки пробуждения. Если до пробуждения не хватает совсем немного, ребенок доберется до спальни родителей, но это будет хождение во сне. Едва ли вообще можно будет определить, спит ли он в полушаге от пробуждения или бодрствует в полушаге от сна (да и так ли это важно, ведь в обоих случаях системы, диктующие сон и бодрствование, действуют одновременно). Если баланс смещен в сторону сна, ребенок остается в постели, но кричит и отмахивается, а если сумеет подняться и пойти во сне, то будет настолько дезориентирован, что побредет не в ту сторону, слишком сонный, чтобы сообразить, куда стремится. Если бы не задача, которую ему «необходимо» решить, он бы просто спокойно вернулся ко сну.

Этот пример показывает, что проявления спутанности сознания обычно происходят при первом или втором пробуждении. Позже ночью дети просыпаются на стадии более поверхностного сна, и пробуждение бывает полнее. Однако привычки, усвоенные во время поздних, более полных пробуждений (скажем, привычка искать отца, как в приведенном примере, или, как у другого ребенка, звать родителей, чтобы его погладили по спинке), часто становятся предпосылкой проявлений спутанности сознания в ранние ночные часы, особенно у детсадовцев и младших школьников. В подобных случаях одна-единственная проблема (нежелательные схемы поведения и привычки) приводит к разным последствиям в разные части ночи. В середине и конце это полное пробуждение с осознанными просьбами или требованиями, в начале – проявление спутанности сознания.

По окончании приступа, спровоцированного по этой схеме, дело, поднявшее ребенка с постели, остается несделанным, поэтому оба типа поведения нередко проявляются одновременно. Пробуждение начинается со спутанности сознания (его нетрудно отличить по бесцельным, казалось бы, блужданиям и отсутствию ожидаемой реакции на попытки помочь ребенку), но, придя в себя, он не возвращается сразу ко сну, как большинство детей после подобных проявлений. Раз цель не достигнута, ребенок стремится к полной алертности, и поскольку теперь он совершенно проснулся, в его поведении отчетливо прослеживаются привычки и ассоциации с засыпанием, о которых шла речь в предыдущих главах.

Что именно ребенок захочет сделать ночью, зависит от его возраста и других факторов: условий для сна, типичного родительского отклика, недавних событий и того, что его сейчас беспокоит. У школьников одни заботы, у малышей другие. Восьмилетний ребенок, боящийся описаться во сне, имеет огромную мотивацию полностью проснуться, встать и сходить в туалет всякий раз, как шевельнется. Десятилетняя девочка, недавно услышавшая, как родители ночью ссорятся, считает себя обязанной проснуться и прислушаться, все ли в порядке. Достаточно большой ребенок, которого часто переносят в постель после того, как он уснул в гостиной, чувствует потребность при первых признаках пробуждения проверить, в какой он комнате, как это характерно для детей ясельного возраста.

Закрепившись, такая поведенческая схема может сохраняться в форме привычки даже после того, как перестает служить своему назначению и подкрепляться полным пробуждением. Ребенок больше не ходит в родительскую спальню осознанно, но по-прежнему идет туда (или просто куда-то) во сне, фактически на автопилоте. В определенном смысле эта привычка все еще функционирует в качестве неотложной надобности, хотя сама надобность отпала. Ребенок просто не может проснуться настолько, чтобы понять это.

У детей постарше и подростков появляются иные ночные заботы, связанные с контролем собственных тревог и мыслей. Одно дело – держать неприятные переживания в узде днем, когда вы полностью осознанны и активны, и совсем иное – во сне, в полудреме или в момент пробуждения. Выходя из глубокого сна, человек не полностью управляет своими мыслями и поведением. Если вам по какой бы то ни было причине важно тут же восстановить контроль, вы будете стараться максимально быстро достичь полного бодрствования. Теперь вы знаете, что одних этих усилий достаточно, по крайней мере для ребенка, чтобы спровоцировать проявление спутанности сознания.