Борис Акунин - Голоса времени. От истоков до монгольского нашествия (сборник)

Исследователи нередко весьма вольно трактуют и датируют события, описанные в «Пряди об Эймунде». Так, А. И. Лященко в ответ на самому себе заданный вопрос: «В котором году собрался Эймунд с дружиной на Русь?» – пишет: «С уверенностью можно сказать, что летом 1016 года», а, подводя итоги, отмечает, что «хронология саги, идущая по годам договоров Эймунда с Ярославом, соответствует хронологии летописи, начиная с 1016 года» (Лященко 1926. С. 1067, 1086). Но ведь 1016 год саге «навязал» сам Лященко, высчитав, что слухи о положении на Руси после смерти Владимира могли достичь Норвегии только в конце 1015 г., что о «трех русских князьях» можно говорить после убиения Бориса, Глеба и Святослава и после прочного утверждения Святополка в Киеве, но до выступления Ярослава поздней осенью 1016 г. у Любеча. Так исследователь и нашел в саге то, что приписал ей сам: ее хронологическое совпадение с русской летописью. С. Х. Кросс вообще без объяснений заявляет, что Эймунд вернулся в Норвегию в 1015 г. (Cross 1929: 186).

«…Нам жаль наших славных и знатных родичей и обидно за них…» – Е. А. Мельникова обращает внимание на тот факт, что у Эймунда «известие об убийстве ближайших родственников вызывает не яростное желание отомстить за них, а лишь “сожаление” и “обиду” за них, потому что он сознает необходимость этой тяжелой жертвы ради благополучия страны». Исследовательница совершенно справедливо отмечает, что здесь, в прологе «Пряди», использован «мотив, абсолютно немыслимый для культуры эпохи викингов и в корне противоречащий обычаям, этическим нормам, поведенческим установкам как викинга начала XI в., так и составителей саг, королевских и родовых, XIII в.». Это наблюдение позволяет исследовательнице отнести возникновение пролога ко времени близкому (если не совпадающему) с включением пряди в «Книгу с Плоского острова», т. е. к концу XIV в. (Мельникова 2008б: 150).

Вальдамар ( Valdamarr ) – великий князь киевский Владимир Святославич (978–1015 гг.).

Гардарики ( Garðaríki ) – древнескандинавское обозначение Древней Руси (см.: Джаксон 2001а: 48–59).

…эти владения держат теперь трое сыновей его. – О трех сыновьях Владимира говорится и в «Хронике» (lib. VII, cap. 72, 73) мерзебургского епископа Титмара (1010‑е гг.), однако прямое их отождествление с «тремя сыновьями», названными в «Пряди об Эймунде», затруднено, по мнению А. В. Назаренко, рядом обстоятельств (Назаренко 1993: 166–167). О парадоксальном «историческом» развитии на Руси легендарного сюжета о трех братьях-правителях см.: Петрухин 1994: 10. Следует также принять во внимание замечание М. Б. Свердлова, что «“три брата” – обычный средневековый фольклорный и литературный мотив» (Свердлов 2003: 249).

Бурицлав ( Burizlafr ). – Конунга Бурицлава исследователи традиционно отождествляют со Святополком Владимировичем (Окаянным), князем туровским, с 1015 по 1019 г. великим князем киевским. Несходство имен объясняется тем, что в борьбе Ярослава со Святополком значительную роль играл польский князь Болеслав I Храбрый (992–1025), его тесть. А. И. Лященко подчеркивает, что «русская летопись при описании этих столкновений имя Болеслава ставит первым», и «в лагере Ярослава, по словам летописца, говорится прежде всего о борьбе с Болеславом» (Лященко 1926: 1072). Замена поэтому понятна, тем более что имя Бурицлав встречается в древнескандинавской литературе (см., например, «Сагу о Йомсвикингах», «Сагу о Кнютлингах»). Ср. Мельникова 2008б: 146: «…отождествление Бурицлава со Святополком и описанных в “Пряди” сражений с событиями 1016–1019 гг. вряд ли может быть оспорено».

Ярицлейв ( Jarizleifr ) – русский князь Ярослав Владимирович Мудрый, князь новгородский в 1010–1016 гг., великий князь киевский в 1016–1018, 1018/1019 – 20 февр. 1054 г. Он лучше других русских правителей известен древнескандинавским источникам (см.: Cross 1929; Рыдзевская 1940; Birnbaum 1978; Глазырин. 2008). По сагам, стол верховного правителя Гардарики (Руси) находится в Хольмгарде (Новгороде). Как правило, источники так и называют его: «Ярицлейв, конунг Хольмгарда», – но более ранние источники именуют его иначе: «конунг Аустрвега» и «конунг Гардов». Суть этих обозначений одна – «русский князь».

Вартилав ( Vartilafr ). – Вартилава исследователи традиционно отождествляют с полоцким князем Брячиславом Изяславичем (ум. в 1044 г.), племянником (а не братом, как в «Пряди») Ярослава Мудрого. А. И. Лященко объясняет превращение племянника Ярослава в его брата тем, что «русские князья разных степеней родства называли себя и официально, и в частной беседе братьями» (Лященко 1926: 1086; о термине «брат» в среде древнерусских князей см.: Колесов 1986: 55–57). Р. Кук небезосновательно полагает, что фигура Вартилава являет собой соединение двух образов – Брячислава, от чьего имени образовано имя «Вартилав» и чья резиденция ( Палтескья – Полоцк) названа в тексте, и Мстислава Владимировича, князя тмутараканского, который, как и Вартилав в «Пряди», заключил с Ярославом мирный договор, а после смерти оставил свой удел Ярославу (Cook 1986: 69).

Кэнугард ( Kænugarðr ) – древнескандинавское обозначение Киева (см.: Джаксон 2001а: 64–68).

Здесь термин ríki «государство» (в русском контексте «княжество») соединен с названием города Киева. Как правило, для обозначения княжеств в памятниках древнескандинавской письменности использовались формы множественного числа от названий городов – их столиц (см.: Джаксон 1985: 216–217, примеч. 31).

Хольмгард ( Hólmgarðr ) – древнескандинавское обозначение Новгорода (см.: Джаксон 2001а: 83–104).

Палтескья ( Palteskja, Pallteskia ) – древнескандинавское обозначение Полоцка (см.: Джаксон 2001а: 123–140).

Стереотипное выражение «и вся область, что сюда принадлежит», показывает, что топоним Palteskja – обозначение города, а не области. Автор явно непоследователен: Kænugarðr он называет княжеством, про Hólmgarðr ничего не говорит, Palteskja у него – город.

Собираются они в путь с Эймундом и Рагнаром и отплывают с большой дружиной, избранной по храбрости и мужеству, и стали держать путь в Аустрвег. – По мысли Е. А. Мельниковой (2008в: 149), поздний «“пролог”‑экспозиция» «Пряди об Эймунде» сменяется «рассказом о службе Эймунда у Ярослава». Соответственно, приведенные здесь слова относятся еще к прологу, тем более что в двух следующих предложениях, завершающих эту главу, возникает Олав Харальдссон, о котором речи в основной части «Пряди» нет (ср. Михеев 2009: 159: «В заголовке “Эймундовой пряди” упоминаются именно Эймунд и Олав. Между тем после пролога о взаимоотношениях этих конунгов речь не заходит»). В противоречие с этим выводом вступает текст «Пряди», в котором плавание на Русь обозначено выражением halda í Austrveg «держать путь в Аустрвег». Движение по Аустрвегу на Русь характерно для ранних королевских саг (см.: Джаксон 1988), а вот для текстов XIII, а тем более конца XIV в. (как датируют означенные исследователи пролог) оно нехарактерно, если только эти тексты не базируются на более ранних, так что, возможно, уже эта часть повествования восходит к неким устным рассказам, на основе которых сложилась сага. Итак, о четкой границе между прологом и первой частью собственно «Пряди» говорить пока затруднительно.