Лорен Грэхэм - Сможет ли Россия конкурировать? История инноваций в царской, советской и современной России

По сравнению с другими развитыми странами в России доля финансирования инновационной деятельности со стороны бизнеса очень незначительна, доля же государственного финансирования в области исследований и разработок достаточно высока. В последние годы эта диспропорция не только не сократилась, она только увеличилась. В 2005 году валовые внутренние расходы на инновационную деятельность со стороны бизнеса составили 22,4 %, в то время как доля государственного финансирования была 60,1 %. Пять лет спустя, в 2010 году, доля бизнеса составила 18,3 %, а доля государства – 68,8 % {200}. (Для сравнения, в 2010 году в США доля государственного финансирования равнялась 27,1 %, а доля бизнеса – 67,3 %.) Таким образом, в настоящее время надежда на то, что Россия превратится в высокотехнологичную державу благодаря инвестированию со стороны бизнеса, становится все более призрачной, по крайней мере как следует из этих статистических данных.

Другими препятствиями к развитию венчурного инвестирования в России являются: дефицит опытных менеджеров, способных управлять венчурным капиталом; неразвитый рынок ценных бумаг; краткосрочный горизонт планирования существующих инвесторов; слабая защита интеллектуальной собственности; нежелание многих новаторов (ученых, инженеров) терять право управления своими инновациями; а также административные и правовые барьеры.

Как следствие всех этих препятствий, те немногочисленные венчурные инвесторы, которые все-таки работают в России, обычно выбирают объекты для инвестирования, руководствуясь родственными или дружескими связями. Кроме того, ненадежность доступных статистических данных часто затрудняет определение прибыльности инвестиций. Неудивительно, что крупные инвестиции получает очень небольшой процент новых компаний, финансы предпочитают направлять в уже действующие компании.

Тем не менее сегодня в России предпринимаются серьезные попытки снизить или совсем исключить эти барьеры для инвестирования в инновации. Государство создало несколько новых институтов и агентств, задача которых – стимулировать переход к «экономики знаний». Об этих усилиях мы поговорим в последней главе книги «Может ли Россия решить свою проблему?»

Россия относится к числе государств с самым высоким уровнем коррупции в мире. Согласно Индексу восприятия коррупции, который составляет Transparency International, в 2011 году Россия находилась на 143-м месте из 180 стран {201}. Практика взяточничества здесь не нова: в царской России в определенные периоды коррупция вообще принимала легальные формы, а взятки местным чиновникам зачастую рассматривали как их основной источник дохода. Даже существовал исторический термин для этого способа содержания бюрократии – кормление [42]. Некоторые правители, например Петр Первый и Екатерина Вторая, пытались бороться с этой практикой, но вплоть до последних дней Российской империи коррупция была широко распространена.

Большинство россиян настолько привыкли к определенному уровню повседневного беззакония, что даже считают коррупцию особым путем России.

Советское руководство пыталось искоренить коррупцию, переведя получение взятки в разряд преступлений, которые карались смертной казнью. Но взятки по-прежнему оставались обычным явлением. Коррупция остается широко распространенной в постсоветской России. Согласно данным некоторых опросов, примерно половина взрослого населения России признает, что они хотя бы раз давали взятку. Плата за защиту («крышевание») стала неотъемлемой составляющей молодого частного бизнеса, который расцвел в крупных и малых российских городах после распада Советского Союза. Бандиты, а иногда и сами милиционеры предупреждали предпринимателей, что если они не заплатят им за «защиту», с их бизнесом может произойти неожиданная неприятность в виде разбитых витрин и украденных товаров. Большинство соглашались платить, считая, что так безопаснее. Мой знакомый, Пол Тейтум, американский менеджер отеля «Рэдиссон-Славянская» в Москве, отказался платить за «крышу»; его застрелили прямо у отеля. Со мной произошел следующий случай: я ехал в автомобиле вместе со своим другом в Москве, когда сотрудник автоинспекции остановил его за какое-то несуществующее нарушение. Мой друг положил на приборную панель автомобиля водительское удостоверение и несколько денежных купюр. Инспектор проверил документы, взял деньги и отпустил нас.

Коррупция – это не только отток средств из российской экономики. Она напрямую влияет на способность страны конкурировать в области высоких технологий, снижая уровень качества, необходимый, чтобы выдерживать конкуренцию на международном уровне. Получение лицензий на запуск предпринимательских венчурных проектов требует разрешения от судебных органов, что зачастую подразумевает дачу взятки.

Договоры очень часто заключаются на условиях отката. Поступление в высшие учебные заведения и получение диплома часто сопровождается взятками. Мы видели печальный пример подобного явления коррупции в главе, посвященной авиации: в 2010 году «Российская газета» и New York Times обнародовали факт, что 70 специалистов известной авиастроительной компании «Сухой» давали взятки руководству технического университета за получение фальшивых дипломов. Репутация компании, которая пыталась вывести на международный рынок новый пассажирский реактивный лайнер, сильно пострадала.

Российские налоговые инспекторы и надзорные органы печально известны своим произволом: их поведение меняется в зависимости от «вознаграждения», которое они получают. Все это говорит о том, что в стране процветают не самые талантливые предприниматели и компании, а зачастую те, кто способен платить взятки, иногда благодаря тому, что они сами вовлечены в преступную деятельность.

Хотя уровень преступности сегодня в России не такой, как это было в начале 1990-х годов, он все еще достаточно высок. Уголовные преступления, такие как кражи и убийства, представляют проблему для многих стран, в том числе и для России, и для США. Однако в России коррупция и преступность влияют на предпринимательскую деятельность, являющуюся темой этой книги, в большей степени, чем во многих других странах. Любой успешный предприниматель становится вероятной мишенью для криминальных групп. В главе 10 мы уже говорили о том, что в 2011 году сын Евгения Касперского, вероятно, ведущего предпринимателя в области разработки программного обеспечения в России, был похищен с целью получения выкупа. Касперский перехитрил преступников, но это редкий пример подобного успеха.