Маргарет Куомо - Вся правда о раковых заболеваниях. Новый подход к лечению и профилактике онкологии

Исследование, опубликованное в Journal of Oncology Practice, дает иллюстрацию тому, как цены могут влиять на выбор пациентами медицинской помощи. Авторы проанализировали использование онколитической терапии – дорогостоящего и относительно нового метода лечения. Лекарства этой методики разрушают опухолевые клетки и поставляют в организм противоопухолевые гены. Одно из преимуществ онколитической терапии – таблетированные формы лекарств.

Исследование обнаружило, что некоторые люди прекратили использование этих лекарств, вероятно, когда обнаружили, что им предстоят чрезмерные финансовые траты. Число оставивших лечение составило 10%. Пациенты, которым предстояло оплатить суммы в 500 долларов и более, оставляли лечение в 4 раза чаще, чем те, кому предстояло оплатить 100 долларов и менее.

Другое подтверждение обременительных цен на лечение рака получено из Федерального агентства по медицинским исследованиям и качеству медицинской помощи. Исследование, проведенное агентством, выявило, что 13% пациентов с диагнозом рака моложе 55 лет должны были тратить на медицинское обслуживание (включая расходы, связанные со страховкой) не менее 20% своего совокупного дохода. Наибольшие денежные траты приходятся на пациентов с частной, индивидуальной страховкой: 43% из этой группы тратили на медицинское обеспечение, связанное с онкологическим заболеванием, более 20% своего совокупного дохода.

Следующие цифры также шокируют: взрослые пациенты на страховке Medicare иногда платят не менее 6000 долларов из своего кармана за лекарства, которые в Великобритании Национальная служба здоровья предоставляет пациентам бесплатно.

Диагноз рака повышает риск оказаться банкротом. В исследовании, обнародованном на собрании Американского общества клинической онкологии, доктор и экономист в сфере здравоохранения Скотт Рамзи, директор Центра исследований раковых заболеваний и их исходов в г. Сиэтл, сообщил, что люди с диагнозом рака в семь раз чаще подают заявления о банкротстве, чем здоровые. Точные цифры, предоставленные доктором Рамзи, таковы: 1,9% пациентов становятся банкротами в течение 5 лет после выставления диагноза онкологического заболевания, а среди здоровых эта цифра составила 0,28% за 10 лет.

Еще один печальный пример, что означает онкологическое заболевание в финансовом плане – некоторые пациенты ставят выбор метода лечения в зависимости от возможных финансовых проблем для своих семей.

Как пишет Паула Ким в Journal of Clinical Oncology : «Некоторые больные, с ведома или без ведома своих близких, отказываются от лечения, которое может обременить их семьи неконтролируемыми долгами». Обычно они отказываются от «необязательных» медицинских услуг, таких как службы психического здоровья, паллиативная помощь в конце жизни, обезболивающая терапия, чтобы защитить платежеспособность своих семей.

Действительно ли мы хотим, чтобы люди умирали без обезболивающих, потому что это обременительно в финансовом плане? Или это именно таким образом мы собираемся лечить рак в XXI столетии?

Помимо непосредственного влияния онкологических заболеваний на семьи, последствия высокой стоимости лечения этих заболеваний отзываются на всем обществе.

Грег, онкологический больной с немелкоклеточным раком легкого, признается в этом на примере своего собственного лечения. За девять лет болезни он перенес почти все известные стандартные и новые методики лечения. Цена, выплаченная в начале его лечения по частной страховке, а потом и Medicare, превысила сумму в 2 миллиона долларов. Он говорит, что не заплатил ни цента из своего кармана.

Хотя Грег и был благодарен за это, он задался вопросом, как общество может позволить себе такие суммы. Это хороший вопрос.

В той мере, в какой Medicare, Medicaid и другие государственные страховые компании покрывают расходы, это означает, что мы или поднимаем налоги, или уменьшаем расходы на другие государственные нужды. Это означает меньшее финансирование школ, общественного транспорта, уменьшение финансирования инноваций в сфере окружающей среды, стимулирования начинающих бизнесменов, поддержку малоимущих слоев населения и т. д.

Использование частных страховых компаний также несет высокие социальные траты. Страховые компании понесут убытки, если их выплаты будут выше, чем страховые взносы, поэтому они компенсируют эти выплаты повышением страховых взносов, понижением страховых выплат, ограничением в предложении страховых преимуществ.

Если растут страховые взносы, работодатель может сократить покрытие, которое они обеспечивают, или потребовать от работника увеличить личные взносы на страховку. В свою очередь, сотрудники резко урезают свои страховки из-за избыточной их стоимости.

Врачи находятся в неудобной позиции, между двух огней. От них требуется делать все возможное для своих пациентов и одновременно занять в этом вопросе социально ориентированную позицию. Многие из врачей не считают своей обязанностью учитывать стоимость лечения назначаемой ими терапии, другие не склонны брать ответственность за сохранение ресурсов частных и государственных страховых компаний.

Один из опросов врачей показал, что более 75% всех врачей не будет учитывать стоимость авастина при назначении курса терапии, опираясь на факт, что FDA рекомендовала его в качестве эффективного лечебного средства. Хотя большинство из них знает, что лекарство не предлагает «спасения за деньги», в свете его сомнительной пользы и высокой цены.

Разве пациенты хотят такого рода лекарства? Многие из поставщиков медицинских услуг не могут ответить на этот вопрос. Почти треть из опрошенных врачей сказали, что чувствуют дискомфорт, обсуждая стоимость химиотерапии со своими пациентами.

«Врачи находятся в необычном и затруднительном положении, – говорит доктор Клиффорд Худис из Онкологического центра Слоан-Кеттеринг. – С одной стороны, мы – персональные защитники наших пациентов. С другой, на нас возлагают функцию учета социальных ресурсов, таких, как деньги страховых компаний».

Еще одно больное место социальной ответственности – это политика фармацевтических компаний. Здесь мы также далеки от консенсуса в вопросе о том, как они должны себя вести, какие суммы на лекарства выставлять и кто должен повлиять на их поведение.