Джульет Марильер - Арфа королей

– Сырой сегодня выдался день, – замечает он.

Это тот самый друид, который работал в огороде. У меня опять возникает чувство, что я видел его раньше, хотя даже предположить не могу, где именно. У него светло-каштановые волосы, но не заплетенные в косички, а распущенные по плечам. Черты лица приятные, но не сказать, что запоминающиеся. Мне нравится его улыбка.

– Заходи, брат Фелан, – говорит ему брат Росс.

При этом все трое встают, словно брат Фелан среди них старший, хотя, на мой взгляд, лет ему ненамного больше, чем им. Я тоже поднимаюсь на ноги, ведь гость должен быть вежливым.

– Сегодня мы тебя не ждали.

– Я ненадолго, – певучим голосом отвечает Фелан, – узнал, что к нам пришел бард, и решил его поприветствовать. Донал, так? Интересная у тебя арфа… старая, но видно, что ее любят… да и играешь ты на ней немало.

– Мне ее подарил наставник.

Лгать этому человеку неловко.

– Мы вместе прошли немало миль. Верный товарищ. Мой второй голос. А ты, брат Фелан, тоже арфист?

– Да, немного играю.

Выражение на лицах остальных говорит о том, что он явно скромничает.

– Жаль, что не могу к вам присоединиться, меня ждет брат Фараннан. Ты надолго в неметоны?

– Если мне разрешат, буду приходить сюда каждый день.

– Я очень люблю легенды, – говорит брат Фелан, – я много работаю с братом Огром, это наш ученый муж. Когда не обучаю здесь моих товарищей, других учеников. Я был бы рад с тобой пообщаться, когда будет можно. Может, мы даже смогли бы с тобой вместе поиграть.

– Почту за честь, – говорю я.

Судя по тому, как жадно остальные ученики впитывают каждое его слово, этот скромный человек, надо полагать, в своем деле великолепен. Он что же, учит других, хотя сам еще ученик? Но пока еще не время задавать вопросы, потому что Фелан явно торопится. Вот он уже идет к выходу из пещеры и склоняется в легком поклоне, словно извиняясь.

– Тогда до скорой встречи, друг. И добро пожаловать к нам.

Брат Росс упрощает мне задачу. Когда Фелан уходит, он говорит:

– Удивительно искусный арфист. Всегда намного всех нас опережает. Брат Фараннан большую часть времени доверяет ему учить нас. Так что он, конечно же, проводит здесь много времени.

Я не понимаю, кого он имеет в виду, Фелана или Верховного Барда, но другой ученик, Шида, поясняет.

– К Лугнасаду [3] Лугнасад – кельтское название августа и одноименный праздник начала осени. – Прим. пер. для него начнется второй этап обучения.

Жаль, что мои познания о друидах столь ограничены. Я знаю, что они многое держат в секрете, и не хочу оскорблять их неудобными вопросами.

– А это очень долго? Имеется в виду учиться?

Лучше уж показаться наивным и глупым, чем ляпнуть что-нибудь лишнее.

– Трижды по три, – говорит еще один ученик, Флэнн, – то есть долгие годы. Три стадии обучения. К концу первой ты знаешь множество разных легенд. И баллад, если подаешь хоть какие-то надежды как бард. Когда Фелан поднимется выше, мы нечасто будем его видеть.

– Наверное, – говорит Росс, пытаясь извлечь аккорд из арфы, только что перенастроенной им на новый лад с полутонами в самых неожиданных местах.

Результат выбивает меня из колеи. Я понимаю, как на этом построить мелодию, но совсем не уверен, что этого хочу. Меня вдруг осеняет, что некоторые мелодии и ритмы уже несут в себе что-то вроде магии и если их сыграть, то явятся странные духи или непостижимым образом изменится природа вещей. Может, ручей потечет вспять. Или зимой зацветет дерево. Или человек воспылает ненавистью к лучшему другу.

– Этот строй… ты хочешь использовать его, чтобы сочинить песнь или балладу? – спрашиваю я.

Мой вопрос явно застигает Росса врасплох, и я пугаюсь, что нарушил правила. Но потом вспоминаю рассказ о брате Фелане и его успехах во время обучения.

– Меня потрясло, что брат Фелан оказался достаточно сведущим, чтобы учить других, – говорю я, мысленно возвращаясь к тому разговору, – помнится, вы говорили, что будете нечасто с ним видеться, когда первые три года его обучения подойдут к концу. Но почему? Хотя нет, простите, видимо я задаю слишком много вопросов.

– Мы предлагаем тебе обмен, – с ухмылкой говорит Флэнн, – ты учишь нас своей самой зажигательной джиге, а мы за это отвечаем на пять твоих вопросов.

Остальные осуждающе смотрят на него, но молчат.

– Десять, – отвечаю я.

– Десять за джигу и песнь. Песнь из тех, которые ты играешь, чтобы поднять публике настроение. И я имею в виду не друидов.

– Идет, – говорю я, – при условии, что сюда не ворвутся брат Фараннан или брат Моркан и не вышвырнут меня за то, что я вкладываю в ваши головы нехорошие мысли.

Все трое хохочут.

– Тсс, – цыкает Шида, прикладывая к губам палец, – не будем выдавать эту страшную тайну.

– Какую из них? – спрашивает Флэнн.

– Что пара-тройка таких нехороших мыслей в наших головах уже есть. Не у брата Фелана, конечно же, его мысли самые что ни на есть возвышенные, все до одной. Но вот что касается нас троих…

– Ты слишком много болтаешь, Шида, – говорит Росс, хотя и улыбается, как и остальные, – что же касается твоего вопроса об этих трех годах, Донал, то на первом этапе обучение в основном состоит в том, чтобы играть и петь, изучать легенды, подбирать рифмы, зубрить традиционное друидическое искусство. На втором этапе мы, в частности, учимся лечить, в том числе травами. В то же время, мы, как барды, будем и дальше заниматься музыкой, потому что каждый из нас надеется, что его, в конечном итоге, изберут играть во время ритуалов. По окончании этих трех лет Фелан будет проводить с нами меньше времени. Вероятно, перестанет нас учить, и ответственность за это возьмет на себя кто-нибудь из друидов постарше.

– Постарше, однако не такой одаренный, – шепчет Шида, – но уж как есть. Фелан говорит, что мы делаем успехи, все больше помогая друг другу. Это утешает.

Не успеваю я ухватиться за благоприятную возможность, которую предоставляет ремарка о ритуалах, как Росс говорит:

– Ты спросил об использовании мной строя с пониженной секундой. У христианских монахов для него есть собственное название, но мы, друиды, называем его «тисовым». Я как раз сочиняю на его основе балладу – скорее в виде решения сложной задачи, а не в надежде, что братья станут ее петь, потому что это довольно трудно. Куда легче «дубовый» строй или что-нибудь немного печальное, например ива. Если ты останешься здесь на некоторое время, то тоже можешь попробовать. Сочинить плясовую в «тисовом» строе. Сейчас, насколько я понимаю, это было бы непросто.

На самом деле – нет. У меня получился бы странный, меланхоличный танец, немного неловкий, но тем и очаровательный. Я представляю невысокую фигурку, которая танцует в полном одиночестве на поляне, окруженной со всех сторон темными деревьями, под взглядами сотканных из теней силуэтов. Эта танцовщица – не человек, а порождение иного мира с неестественно большими глазами на угрюмом личике с длинным носом. Стоит ей сделать неверный шаг, как на нее тут же набросятся тени. Эту мелодию я назвал бы «Попрыгунья с совиными глазами»…