Эмили Дункан - Жестокие святые

На мгновение на лице Йозефины появилось озадаченное выражение, но оно так быстро исчезло, что Серефин засомневался, не показалось ли ему это. Неужели она не заметила заклинания Фелиции? Вряд ли.

– Мне это даже в голову не пришло.

– Неудивительно. В пылу сражения и не такое бывает, – разрывая булочку, ответила Жанета. – Многие маги используют заклинания, воздействующие на тело изнутри, потому что это самый быстрый и грязный способ уничтожить противника.

– Изначально их создавали для пыток, – задумчиво произнес он.

– Ох, Серефин, ты, как всегда, самый очаровательный собеседник за столом, – сказала Жанета.

Двери открылись, и зал погрузился в тишину, словно всех присутствующих накрыло невидимым одеялом. Серефин почувствовал озноб. Все, что они с Кацпером узнали, тут же всплыло в голове, когда в проеме появился король. Отец отыскал Серефина взглядом, и в его глазах мелькнула ярость. Это еще больше напугало Серефина.

«Он знает. Он знает. Он знает». Следом за королем шел Стервятник в незнакомой маске. Они опоздали. Все слишком быстро вышло из-под контроля – хотя он и раньше мало что контролировал.

Теперь Серефина точно ждала смерть.

Он отвел взгляд и заметил, что Йозефина так сильно стиснула руки на коленях, что даже костяшки пальцев побелели. Девушка смотрела на короля с нескрываемой ненавистью.

Но стоило ей поймать его взгляд, как она покраснела. А уже через мгновение опустила голову и забормотала извинения.

Но Серефину не требовались ее извинения. Его интересовало, почему девушка из захолустного транавийского города так смотрела на короля? Возможно, это и не имело значения.

А возможно, он обрел нового союзника.

Верховный принц Транавии оказался очаровательным юношей, который наслаждался самобичеванием и нытьем. Надя невольно смеялась над его шутками и отвечала ему тем же. Жанета оказалась не менее обаятельна, отпуская остроты и поражая своим интеллектом, чего Надя никак не ожидала от одного из самых впечатляющих магов крови королевского двора. «Ну, это быстро превратится в кошмар», – подумала она, помешивая ложкой борщ в тарелке. В зале играла тихая, нежная и легкая музыка, а атмосфера уже не казалась такой гнетущей, как при появлении короля.

«Кошмар, который ты сама себе создаешь» , – Надя чуть не выронила ложку, когда услышала голос Маржени в голове.

«Не сейчас, – взмолилась она. Надя не смогла бы продолжать поддерживать разговор за столом и при этом выслушивать наставления богини. – Я готова выслушать тебя, но чуть позже, не здесь».

«Ты вступаешь на опасную дорожку, дитя».

Она уже давно выбрала опасную дорожку, и с тех пор все стало только хуже. Марженя требовала безоговорочной преданности. Раньше Надя и представить себе не могла, что это может быть так трудно. Стоило ей провести несколько дней в Транавии, как ее раздирают противоречивые чувства.

Неожиданно за столом, за которым сидел король, поднялась суматоха. В стену врезался хрустальный кубок и разлетелся на тысячи сверкающих осколков, обливая камни вином, словно кровью. Надя не смогла разобрать, что крикнул король вслед убегающему из зала слуге.

Ее тело охватил озноб до самых костей, когда один из Стервятников ускользнул вслед за слугой.

Лицо Серефина раскраснелось, а взгляд устремился вдаль.

– Ему становится хуже, – зашептала Остия принцу.

Серефин с трудом сглотнул и быстро кивнул. А затем потянулся за бокалом. Но, обнаружив, что тот пуст, провел рукой по волосам, явно выдавая свое взволнованное состояние. Но через пару секунд неловкого молчания он широко улыбнулся, а от напряжения не осталось и следа.

Надя покосилась на короля, пытаясь понять, почему он швырнул кубок в стену.

– Йозефина?

Надя вздрогнула:

– Простите, ваше высочество, я отвлеклась.

– Пожалуйста, зовите меня Серефин. Ваше высочество – это слишком старомодно, – склонившись к ней, произнес он.

Надя приподняла бровь, прекрасно понимая, что это все игра:

– С удовольствием.

– Поменяйся со мной местами, – потребовала одноглазая девушка у Серефина.

– Ты не можешь флиртовать с каждой из присутствующих здесь, Остия, – возразил принц.

– Могу и буду, – чопорно ответила та.

Он закатил глаза и, еще раз с тревогой покосившись на своего отца, встал и поменялся местами с девушкой.

На правом глазу у Остии вместо маски сверкала повязка, а улыбка, которой она одарила Надю, сияла.

– Я уже очень давно не видела, чтобы кто-то применял такие необычные заклинания, как ты, – заправляя прядь черных волос за ухо, сказала она.

В отличие от модниц в Гражике Остия остригла свои волосы до подбородка.

– А ведь я не раз видела, как сражается Жанета, – заговорщицки прошептала она.

Жанета махнула рукой:

– Льсти ей дальше, я не возражаю.

– Ваше высочество, – привлек внимание Серефина юноша, сидевший по другую руку от Жанеты. – Скажите, правдивы ли слухи, дошедшие с фронта? Мы наконец-то побили калязинцев?

Надя не услышала ответа Серефина, потому что Остия склонилась еще ближе.

– Твоя книга заклинаний очень необычна. Кто ее сделал? – спросила девушка.

Надя не знала, что ответить. Заметив, как Жанета повернулась к ней, она невольно опустила руку на книгу заклинаний у бедра и провела пальцами по выпуклым рисункам на обложке – символам богов, которые сама прикрепила к обложке.

– Один мой друг изготавливает книги заклинаний, – улыбнувшись, сказала Надя. – И у него это прекрасно получается. – Она открепила книгу от ремней. – Но он помешан на Стервятниках, и, боюсь, это заметно. – Ее улыбка стала застенчивой.

А в душе вспыхнула отчаянная надежда, что никто из транавийских дворян не знает символов калязинских богов.

С колотящимся сердцем Надя протянула книгу Остии, чтобы та могла ее рассмотреть. Девушка тут же взяла ее и провела пальцами по обложке. Глаза Жанеты на мгновение сузились. Но Надя успела это заметить, до того как та приняла безразличный вид.

Конечно, она рисковала, но Малахия как-то упоминал, что ни один маг крови не посмеет открыть книгу заклинаний другого. Но если Остия решит заглянуть под обложку, то Наде несдобровать.

Через несколько секунд, показавшихся вечностью, Остия вернула ей книгу. Надя тут же пристегнула ее к поясу дрожащими руками.

Еда оказалась очень вкусной, но она почти к ней не притронулась. Все ее мысли были сосредоточены на том, чтобы больше не совершать ошибок.