Холли Блэк - Жестокий принц

Балекин кивает, и слуга бьет. Дважды. Кожаным ремнем по спине. Эхо кажется еще громче в неподвижном воздухе комнаты.

– Это не потому, что я злюсь на тебя, брат, – говорит Балекин, и меня бросает в дрожь от этих слов. – Это потому, что я тебя люблю. Потому что люблю нашу семью.

Страж в третий раз поднимает руку, и тут Кардан прыгает за своим мечом, лежащим на столе, куда и положил его слуга. В голове мелькает мысль: сейчас убьет.

Слуга не издает ни звука и даже не поднимает руку, чтобы защититься. Может быть, под действием чар он даже не сознает опасности. Может быть, так и умрет, ничего не предприняв. Меня едва не парализует ужас.

– Смелей, – скучающим тоном говорит Балекин и кивает в сторону стража. – Убей его. Покажи, что хотя бы крови не боишься. Покажи, что можешь по крайней мере нанести смертельный удар.

– Я не убийца, – отвечает, к моему удивлению, Кардан. Вот уж не думала, что этим можно гордиться.

Два шага, и вот уже Балекин рядом с братом. Как же они похожи. И у одного, и у другого чернильно-черные волосы, хищные глаза, надменное выражение лица. Но за спиной старшего десятилетия опыта, и он, легко обезоружив брата, толкает его на пол.

– А раз так, то и прими наказание, как подобает жалкому созданию, коим ты и являешься. – Балекин делает знак слуге, который, стряхнув дремоту, приступает к делу.

Я слежу за каждым ударом, за каждым вздрагиванием. Ничего другого не остается. Можно закрыть глаза, но нельзя заткнуть уши. И одно, и другое ужасно, а хуже всего пустое лицо Кардана и его бесстрастные, холодные, как свинец, глаза.

Своей жестокостью он в полной мере обязан старшему брату. В жестокости его растили, в нюансы жестокости посвящали, применению жестокости обучали. И как ни ужасен Кардан, теперь я понимаю, каким он может стать, и мне становится страшно.

В платье служанки попасть во Дворец Эльфхейм даже легче, чем войти во владения Балекина. Все, от гоблина до джентри и от смертного придворного поэта до сенешаля, едва удостаивают меня мимолетным взглядом, когда я неловко пробираюсь по запутанным лабиринтам коридоров. Я – ничто и никто, посыльный, достойный внимания не больше, чем механическая игрушка или сова. Безмятежное выражение лица и устремленность вперед приводят меня в покои принца Даина без малейшей заминки, и это притом, что я дважды сбиваюсь с пути и вынуждена возвращаться.

Стучу тихонько в дверь. К счастью, открывает сам принц. Увидев меня в домотканом платье служанки, он удивленно поднимает брови. Как и подобает девушке моего положения, делаю реверанс и на случай, если мы не одни, сохраняю на лице выражение довольной покорности.

– Да? – спрашивает Даин.

– У меня для вас сообщение, ваше высочество, – говорю я, надеясь, что не нарушаю общепринятый этикет. – Прошу уделить мне минуту вашего времени.

– У тебя хорошо получается, – говорит он. – Входи.

Какое удовольствие расслабиться, снять маску, смахнуть бессмысленную улыбку.

Следую за принцем в его гостиную. Повсюду бархат, шелка и парча. В цветовой гамме доминируют малиновый, синий и зеленый, все глубоких, темных тонов, как перезрелые фрукты. Узоры на тканях привычные – замысловатые переплетения веток вереска, листья, которые могут оказаться пауками, если смотреть на них под другим углом, и сцены охоты, где не вполне понятно, кто на кого охотится. Я вздыхаю, сажусь в указанное мне кресло и опускаю руку в карман.

– Вот, – достаю сложенный листок, кладу на изящный столик с резными птичьими лапками вместо ножек и разглаживаю. – До конца скопировать и промокнуть не успела – помешали, так что немного смазалось. – Украденную книгу я оставила с жабой. Не хочу, чтобы Даин знал, что я прихватила кое-что для себя.

Он щурится, стараясь разобрать за пятнами буквы.

– Балекин тебя не видел?

– Его отвлекли, а я спряталась. – Мне не приходится даже врать.

Даин кивает и звонит в маленький колокольчик, возможно, вызывает слугу. Лучше бы кого-нибудь не под чарами.

– Хорошо. Тебе самой понравилось?

И как это понимать? Я не уверена, что знаю. По большей части мне было страшно – что же здесь может нравиться? Но чем дольше я думаю, тем яснее сознаю, что да, приключение, в общем-то, пришлось мне по душе. Едва ли не вся моя жизнь прошла в напряженном ожидании чего-то, какого-то логического завершения происходящего – дома, на занятиях, при Дворе. Страх быть пойманной в роли шпионки стал новым, до того не ведомым ощущением. По крайней мере я точно знала, чего именно следует бояться и что нужно, чтобы добиться успеха. Шнырять по дому Балекина было не страшнее, чем веселиться на некоторых пирушках.

Правда, многое переменилось после сцены с наказанием Кардана, невольной свидетельницей которой я стала. Там я почувствовала нечто такое, углубляться во что никак не хотелось бы.

– Мне нравится хорошо делать свое дело, и эта работа дает такую возможность, – говорю я наконец, найдя честный ответ.

Даин задумчиво кивает и уже начинает говорить что-то, но тут в комнату входит гоблин. Лицо его все в шрамах, кожа зеленая, как вода в зацветшем пруду, длинный нос шмыгает влево-вправо, а когда возвращается в исходное положение, то напоминает косу. Волосы – черный хохолок на макушке. Глаза абсолютно непроницаемы. Несколько раз он моргает, словно никак не может взять меня в фокус.

– Меня тут кличут Тараканом. – Голос на удивление мелодичный и никак не вяжется с малоприятной физиономией. Отвесив поклон, он кивает в сторону Даина. – Состою у него на службе. Смею предположить, как и ты. Ты ведь та новая девчонка, верно?

Я киваю.

– Мне положено представиться или изречь что-то умное?

Гоблин ухмыляется, что вовсе не добавляет привлекательности его безобразной физиономии.

– Мое дело – познакомить тебя со всей группой. И не беспокойся насчет того, какое имечко получишь. Это уж мы сами решаем. Думаешь, кому-то в трезвом рассудке захотелось бы зваться Тараканом?

– Отлично, – говорю я и вздыхаю.

Некоторое время он присматривается ко мне.

– Да, талант и впрямь немалый. Не говорить, что имеешь в виду.

Одет Таракан в некое подобие официального камзола, сшитого из обрывков кожи. Интересно, что сказал бы Мадок, узнав, где я была и с кем встречалась. Полагаю, похвалы я бы от него не дождалась. Скорее всего, то, чем я сегодня занималась, его бы не обрадовало. У солдат свое, особенное, представление о чести. Прокрадываться в чужие дома, красть документы – такое с их понятиями о приличии сочетается плохо. И хотя у Мадока наверняка есть собственные шпионы, мое пребывание в этом звании он вряд ли бы одобрил.

– Так, значит, он шантажирует королеву Орлаг, – говорит Даин, и мы с Тараканом поворачиваемся и смотрим на него.